28 мар. 2017

Российско-украинская медиавойна

Аналитика

Роман Губа (Украина), Татьяна Элькина (Россия)

Сражения на информационном фронте часто становится важнейшими столкновениями в конфликтах 21 века. Власти используют СМИ как инструмент влияния на граждан, а сами журналисты не всегда могут разделять профессиональное и личное. Молодые журналисты из Украины и Российской Федерации обсуждают особенности пропаганды в своих странах.

 

Украинский взгляд

Начиная с весны 2014 года, многие журналисты невольно добавили к названию своей профессии слово «военный». Мало кто из них имел опыт работы в зоне боевых действий, тем более в собственной стране. Ведь войны на территории Украины не было уже более семидесяти лет, потому таким навыкам попросту было неоткуда взяться.

Самым эффективным способом распространения информации в Украине до сих пор остается телеэфир. В отличие от России, украинский телевизионный рынок слабо контролируется государством. Два самых популярных телеканала принадлежат противоборствующим олигархическим группам. «1+1» принадлежит Игорю Коломойскому , а «Интер» –  бизнесмену Дмитрию Фирташу и главе администрации Президента врёмен Януковича – Сергею Лёвочкину. Во время «Евромайдана» оба канала заняли противоположные позиции. Если «1+1» неприкрыто поддерживал митингующих, то журналисты телеканала «Интер» выдавали в эфир сюжеты об «экстремистах на Майдане».

Во время аннексии Крыма перед украинскими СМИ встал серьёзный вопрос – как освещать войну в собственной стране. Крупные общенациональные каналы заняли проукраинскую позицию. Учитывая, что подобного опыта у них ранее не было, всему пришлось учиться самим и быстро. В том числе и пропаганде.

«ТСН поражает»

Лето 2014 года для Украины выдалось нелёгким. Масштабные боевые действия ежедневно уносили жизни военнослужащих и гражданского населения на востоке Украины. Репортёрам пришлось освоить новый жанр – сюжет с похорон бойцов. Иногда таких репортажей за часовую программу могло быть два-три, хотя погибших хватило бы и на полноценный телемарафон.

«Поражающие события, которые уже стали историей – это ТСН», – так начинается выпуск программы Телевизионная служба новостей, которая выходит на украинском телеканале «1+1» каждый вечер. Это самая популярная информационная программа в стране, как до начала, так и во время военных действий. По формату это – инфотейнмент, где ценятся эмоции, впечатления, яркая картинка, а не сухая информационная повестка.

В канун Дня независимости Украины, который отмечается 24 августа, произошло вторжение сепаратистов со стороны России в Новоазовск, Донецкой области. Вот как об этом говорит первый сюжет «ТСН» от 25 августа 2014 года.

«Новая горячая точка на карте Востока. Несколько десятков единиц российской военной техники вошло в Украину неподалёку от приграничного Новоазовска. Батальоны Днепр и Донбасс дали захватчику отпор. Колонну частично разбили. Сейчас военные удерживают захватчиков у села Маркино. Там идёт бой. Комбаты призывают жителей Мариуполя, куда пытаются прорваться российские танки, встать на защиту города», – подводка от телеведущей Натальи Мосейчук. Здесь делается акцент на словах «захватчик», «отпор», а также брошен клич всем небезразличным жителям города. В следующие пару дней выйдет несколько сюжетов о том, как мариупольчане помогают украинской армии и даже копают траншеи.

«Южный фронт возник в сотни километров от территории, оккупированной террористами. Неподалёку от Новоазовска. Сегодня утром через границу с Россией ворвалось несколько десятков машин бронетехники с зарисованной символикой, но под флагами террористической «ДНР». Под селом Маркино их огнём встретили украинские военные», – это уже информация от Светланы Федчук, корреспондента ТСН. Здесь важно отметить, что термин «террористы» в отношении сепаратистов достаточно распространен. На уровне Верховной Рады «ДНР» и «ЛНР» признаны террористическими организациями. Но один из наиболее странных терминов гибридной войны – «российско-террористические войска». Сама формулировка термина упускает тот факт, что на стороне донбасских сепаратистов воюют, в том числе и украинцы.

«Пограничники вступили в бой и вызвали подкрепление. Продвижение основной части вражеской техники остановлено огнём на рубеже «Щербак-Маркино». Сейчас трасса Новоазовск-Мариуполь находится под контролем сил АТО. С территории РФ ведётся обстрел в направлении Новоазовска». (АТО расшифровывается как антитеррористическая операция. Эдакий аналог режиму «КТО», которым официально именовали войну в Чеченской республике). Этот синхрон с ежедневного брифинга Андрея Лысенко, пресс-офицера Министерства обороны Украины.

Далее в сюжете следует оценка сил украинской стороны и противника:

«Украинские военные уничтожили, по меньшей мере, пять танков противника. Несколько ворвались в глубину области. Вместе с тем террористы ДНР начали передислоцировать военную технику на Юг, ближе к Мариуполю. Но военные уверяют, чтобы противодействовать захвату приморских городов – сил достаточно».

Солдат: «Батальон «Днепр» сейчас держит под контролем данный регион и делает всё возможное, чтобы не усугубилась ситуация ещё больше. На самом деле у батальона «Днепр» хватает сил для того, чтобы защитить. Защитить Мариуполь, защитить Новоазовск».

В основном, предыдущие сутки были удачными для украинских военных. Их атаки под Иловайском, Харцызском и Алексеевкой окончились крупными потерями боевиков.

В начале конфликта были очень популярны сводки, который готовили различные журналисты. Часто в них звучали нереалистичные цифры.

Алексей Дмитрашкивской, пресс-офицер АТО:

«Уничтожено около 250-х российских наёмников, восемь танков, 10 БТР-ов, три установки «Град», одна гаубица. Как ни странно, за эту ночь не было обстрелов наших позиций со стороны РФ», – офицер не приводит доказательств гибели сотен россиян, но тем не менее говорит об этом.

«Террористы не прекращают обстреливать Донецк и Луганск, а также места возле населённых пунктов, оккупированных «ДНР» и «ЛНР». Местные жители, которые остались в городах, рассказывают, что приходится выживать в нечеловеческих условиях». – В Украине принято на письме «ЛНР» и «ДНР» брать в кавычки, а в устной речи добавлять частицу «так называемая».

Житель: «Воды нет, электричества нет. Никто ничего не делает, пенсии не платят. Скоро голодовка будет. Или уже началась».

«Прячась от обстрелов по подвалам, местные жители ждут, когда силы АТО освободят их города», – говорит журналистка за кадром.

Жительница: «И свет, и вода будет, и будут работать предприятия, всё будет работать. Я уверена в этом».

В данном случае сложно сказать, как именно был сформулирован вопрос журналиста. Да и по поводу местных жителей, которые ждут, когда силы АТО освободят их города, – звучит обобщенно.

Немного о стандартах. В момент самых ожесточённых боёв в Украине мало кто говорил об объективности и стандартах. Всё это пришло позже, когда люди, как бы это ни было страшно, привыкли к конфликту, да и потерь было меньше. Тем не менее, журналистке «Громадского телевидения» Анастасии Станко пришлось пережить опалу в социальных сетях после того, как она заявила, что не нужно говорить «наши солдаты» в отношении украинских войск.

Важное отличие украинских медиа от российских в том, что нет централизованного управления пропагандой. По крайней мере, в 2014 году не было. После победы «Евромайдана» многие медиа заняли патриотическую позицию, которая усилилась с началом войны на востоке страны. Поэтому дискуссия об особенностях стандартов журналистики в Украине длится до сих пор. Следует при этом понимать, что пропаганда в украинских СМИ нацелена в основном на жителей Украины, а не предназначена для всего постсоветского русскоязычного пространства. И её появление связано, в первую очередь, с попытками противостоять российской пропагандисткой машине. Это не снимает ответственности с пропагандистов, но позволяет понять их мотивацию.

Российская пропаганда о «войне на Украине»

Почти весь 2014 год можно смело назвать годом Украины в российских СМИ. Евромайдан, присоединение-аннексия Крыма, военные действия на востоке Украины — все эти темы не сходили с экранов телевизоров. Причем градус языковой агрессии в текстах журналистов, которых правильнее называть пропагандистами, становился все выше.

Журналисты, работающие на крупных федеральных каналах, рассказывали, что «сверху» в редакции спускали списки слов, которые необходимо использовать в сюжетах про события в Украине. (И, кстати, предлог «в» [Украине] никто на федеральных каналах не употребляет). Естественно, никто из сотрудников открыто и публично об этих списках не заявлял. Но в профессиональной среде такие разговоры ходили.

Канал Россия-1 за годы российско-украинского конфликта стал одним из лидеров по поставке населению России новостей под флагом информационной войны. Достаточно взять любой сюжет из новостной программы, внимательно вчитаться в текст, а также изучить видеоряд.

Вести с Евгением Поповым от 25 августа 2015 года

(Текст приводится с некоторыми сокращениями)

Евгений Попов, ведущий: «Сегодня украинская армия усилила артиллерийский огонь по Донецку. Жители этот день провели в подвалах домов и в бомбоубежищах. Взрывы снарядов в центре города не прекращаются и в эти минуты. Крупный микрорайон Текстильщик на юго-западе города, там проживают 65 тысяч человек, обесточен. Из-за этого лишился электричества и остановился южный водовод Донецка. Такие яростные обстрелы по мирным кварталам, вероятно, связаны с разгромом украинских силовиков на подступах к городу. Ополченцы разворачивают контрнаступление. Репортаж их Донецка нашего военкора Евгения Поддубного».

Весь этот довольно длинный текст ведущий читает настолько быстро, что зритель, даже не успевает вникнуть в смысл. Этот темп и напор работают как гипноз. Ведущий будто блокирует зрителя, поглощает его, заставляет отложить пульт в сторону и начать смотреть. Подобные приемы характерны почти для всех российских новостных программ.

Человек слушающий и смотрящий реагирует на слова маркеры в тексте, словосочетания, которые имеют наибольший эмоциональный окрас – «яростные обстрелы», «мирные жители провели день в подвалах», «разгром украинских силовиков». Всего за 30 секунд ведущий успевает напугать зрителя, а заодно и нарисовать страшный образ украинских военных.

Закадровый текст: «Ополчение продолжает активное наступление на позиции украинских силовиков. Уже несколько дней силы самопровозглашенной Донецкой республики при поддержке артиллерии, реактивных дивизионов, танковых батальонов меняют линию противостояния. Украинские военные попали, в так называемые, котлы. 28, 30, 95 бригады в окружении – отрезаны от тыловых служб, не имеют возможности получить боеприпасы и пополнение».

Во время боевых действий на востоке Украины главным для многих СМИ стал вопрос, как называть воинские формирования, которые воюют против украинской армии. Повстанцы, террористы, ополченцы, сепаратисты. В российских СМИ для обозначения тех, кто отстаивает интересы Донецка и Луганска, используют слово «ополчение». Толковый словарь Ожегова дает следующее определение. «Ополчение — это военное формирование, создаваемое в помощь действующей армии, преимущественно на добровольных началах». Человек, который хотя бы немного знает историю, когда слышит слово «ополченцы», вспоминает Минина и Пожарского и отряды ополченцев, которые спасали Россию от польских интервентов или же ополчение времен войны с Наполеоном. То есть, называя бойцов, воюющих против украинской армии, ополченцами, российские журналисты подчеркивают, что есть некая внешняя угроза, против которой люди добровольно объединились.

Еще один важный вопрос – как обозначать территорию. Российские государственные СМИ употребляют словосочетания Донецкая и Луганская республики, ДНР и ЛНР. Под этими названиями подчеркивается право этих регионов на независимость от Киева. А вот прилагательное «самопровозглашенный» подчеркивает непричастность Москвы к референдумам и сепаратистским настроениям.

Говоря об этой части текста, стоит заметить, что корреспондент оперирует якобы фактами. Называет номера бригад, утверждает, что украинские военные отрезаны от тыловых служб. Но кадры этого никак не подтверждают. Видео совершенно абстрактное. Так что приходится верить на слово.

Закадровый текст: «При этом обстрелы населенных пунктов продолжаются. Со стороны аэропорта Донецка. Там украинские силовики пока не оставляют позиции. Силы, которые подчиняются Киеву, наносят удары по окраинам Донецка. Под огнем вновь Петровский район. Часто обстреливают дороги, которыми пользуются как ополченцы, так и безоружные люди, которые пытаются покинуть зону боевых действий. В ходе отступления украинской армии появляются новые свидетельства убийств мирного населения. Вот проселочная дорога юго-восточнее Снежново, недалеко от поселка Дмитровка. Еще недавно территорию контролировали украинские подразделения».

Евгений Поддубный, корреспондент (Корреспондент в кадре): «На этом участке дороги расстреляно более 10 гражданских автомобилей. В период активных боевых действий здесь был дислоцирован украинский блокпост. Похоже, по машинам открывали огонь, как только они поднимались на эту высоту».

Закадровый текст: «В машинах продукты и вещи беженцев. Почти у всех характерные повреждения крыш  – дыры от осколков. После того, как автомобили расстреливали из автоматов и пулеметов, в салоны бросали гранаты наступательного типа, поэтому многие автомобили выгорели. Тела в них тоже. Сейчас следователи документируют подобные факты, собирают доказательства воинских преступлений».

Финальный эпизод сюжета – самый сильный по эмоциональному накалу. Но опять же слабый по видео. Снова нет никакого подтверждения сказанному. Все кадры очень абстрактные. Главная мысль этого эпизода сводится к тому, насколько бесчеловечны «силы, которые подчиняются Киеву». Подтверждением этого становятся «новые свидетельства убийств мирного населения». (Повторю, мы их не видим)

Стендап корреспондента заслуживает отдельного внимания. На телевидении это называют «стендап ради стендапа». Ни действия (обычно корреспондент в кадре что-то делает, в данном случае он мог бы показывать то, что внутри сгоревших автомобилей), ни информации, за исключением сообщения о расстреле 10 гражданских автомобилей, ни ее подтверждения. В кадре всего лишь пара сгоревших машин. Евгений Поддубный появился на экранах ТВ только для того, чтобы показать себя в бронежилете и скорбным голосом произнести три предложения. А вводное слово «похоже» говорит о неуверенности самого корреспондента в правдивости того, что он говорит.

А дальше еще интереснее. Корреспондент уже за кадром сообщает – «в машинах продукты и вещи беженцев». Но, кроме разбросанного лука(!), никаких других вещей или продуктов зритель не видит. Более того, на месте бывшего блокпоста нет ни следователей, которые «собирают доказательства воинских преступлений», ни естественно «тел». Я могла бы предположить, что нам их не показали из соображения этики. Но на телевидении в таких случаях обычно используют мозаику. Видимо, «мозаить» было нечего.

Евгений Попов, ведущий: «А теперь о том, как выглядит ситуация на фронтах Донбасса на эту минуту… Разведгруппы ополченцев несколько последних дней прощупывали дорогу от Амвросиевки на юг до Новоазовска, и теперь они проводят бой в окрестностях этого города на Азовском море и села Маркино у границы с Россией. Сдержать натиск там пытаются батальоны националистов «Днепр-1» и «Донбасс». Их коллеги из батальона Коломойского «Азов» бросили всех, плюнули на приказы из Киева держать оборону в направлении Новоазовска и эвакуировались в Мариуполь»…

Этот текст ведущего — наиболее агрессивный. Во-первых, до появления в кадре инфографики он произносит его на крупном плане, что только усиливает эффект от сказанных слов. Во-вторых, некоторые фразы звучат с откровенным пренебрежением. Если вспомнить о журналистской этике, то текст должен быть максимально нейтральным. Но, когда речь идет о боевых конфликтах, правило это на российском телевидении не соблюдается, причем давно.

Ну, и самое главное, на что нужно обратить внимание. Это фраза «Их коллеги из батальона Коломойского «Азов» бросили всех, плюнули на приказы из Киева держать оборону в направлении Новоазовска и эвакуировались в Мариуполь». Бизнесмена Игоря Коломойского даже не удостаивают чести быть названным по имени. Оно и понятно, ведь в российских СМИ не раз появлялась информация о том, что он готовит госпереворот в России. В назывании человека только по фамилии сразу чувствуется отношение. Кстати, президента Украины Петра Порошенко тоже часто упоминают без имени.

Самым ярким примером языка ненависти является словосочетание «бросили всех, плюнули на приказы из Киева». Авторам учебников для журналистов я бы порекомендовала эту фразу использовать в качестве яркого примера агрессивной лексики в текстах.

Рядовой зритель канала Россия-1 вряд ли обращает внимание на такие детали как существительные, прилагательные, разные словосочетания-маркеры или же отдельно взятые кадры. Однако из-за готовности большинства зрителей воспринимать сказанное и увиденное за чистую монету и из-за профессионализма пропагандистов-журналистов, российская информационная война продолжает быть столь успешной.

На войне как на войне

Российско-украинская информационная война жестока. Выигрывает тот, кто полностью лишает способности здраво рассуждать как можно большее число людей. Причем методы обе стороны используют схожие — дезинформация, ложный фактаж, создание образа врага, дегуманизация противника, использование языка вражды, провокационных слов и выражений, перекладывание ответственности за одни и те же события на противоположную сторону.

Украинские СМИ подают военный конфликт на востоке страны как вторжение российских войск. Отсюда следующая риторика – «российские оккупанты», «захватчики», «террористы», «вторжение российских войск». При этом может сложиться впечатление, что украинские граждане не принимают участия в конфликте на стороне самопровозглашенных республик.

В российских СМИ все наоборот. Суть военного конфликта сводится к тому, что жители Донбасса защищают свои территории от «сил, которые подчиняются Киеву». При этом заявления украинской стороны о присутствии на территории Донецка и Луганска российских войск, на федеральных каналах часто объясняется лишь тем, что украинскому руководству хоть как-то нужно оправдать убийство мирных граждан «на территории ДНР и ЛНР».

Пропагандистские методы обеих сторон схожи. Однако есть важное различие. В России пропаганда контролируется государством. Её тон задает действующая власть. И все федеральные каналы, живущие на бюджетные средства, и даже некоторые частные вынуждены подчиняться распоряжениям «сверху». В Украине же пропаганда жестко не курируется. Главными воинами на полях информационных сражений становятся сотрудники частных телеканалов.

В Украине идёт дискуссия о необходимости пропаганды для собственного населения. О пропаганде, направленной на граждан других стран речь не идёт, поскольку это требует огромных ресурсов. Пока что мощности вышек вещания не хватает даже для того, чтобы транслировать украинское телевещание на неподконтрольные районы Донецкой и Луганской областей. И даже при желании жители этих территорий зачастую не могут смотреть украинское телевидение.

Несмотря на все различия между СМИ Украины и России, пропаганда остается пропагандой. И роль журналистов в усилении российско-украинского конфликта не стоит недооценивать.

---

Статья подготовлена в рамках проекта “Создавая пространство для диалога: Массмедиа и мирная трансформация конфликтов на постсоветском пространстве”. Проект был поддержан министерством Иностранных дел ФРГ и проводился Центром Независимых социальных исследований – ЦНСИ Берлин, в сотрудничестве с ЦНСИ Санкт-Петербург, Украинским Католическим университетом во Львове и Центром Трансформации конфликтов “Imagine“.