22 апр. 2017

Язык и Конфликты: Русский в Грузии, Азербайджане и Украине

Аналитика

Эдита Бадасян (Грузия), Лала Алиева (Азербайджан), Яна Рубан (Украина)

 

Еще лет десять назад, было распространенно мнение, что на постсоветском пространстве русский всегда будет лидирующим языком межнационального общения. Но так ли это на самом деле? Все больше представителей постсоветского поколения отдают предпочтение английскому. Особенная ситуация складывается в странах, находящихся в сложных отношениях, или в конфликте с Россией. Журналисты из Грузии, Украины и Азербайджана, вспоминая о личном опыте, размышляют о статусе русского языка в их странах.

Грузия. Язык Путина или Пушкина?

В октябре 2016 года в Тбилиси приезжал знаменитый российский писатель Борис Акунин (Григорий Чхартишвили). Встреча с ним проходила в университете Имени Ильи Чавчавадзе. Спор разгорелся не о содержании его лекции, а о языке, на котором она проводилась. Москвич и пишущий на русском писатель выступал на английском. Один из его почитателей заявил, что многое не понял из-за языка лекции. Он спросил, почему писатель говорит на английском в аудитории, где русский вроде бы понятен и это язык его творчества. На что Акунин ответил, что встретил девушку до начала дискуссии, и она отказалась говорить с ним по-русски заявив, что не хочет слышать язык оккупанта в своей стране.

Неподалеку от Университета Ильи расположен городской парк Ваке. В этом парке ежедневно можно видеть русскоязычных нянечек, гуляющих со своими подопечными, детьми из обеспеченных семей.  Эти дети уже с детского сада учат английский. Но родители желают, чтобы их дети также хорошо владели и русским, и именно с этой целью нанимают русскоговорящих нянечек. Отношение к русскому языку в современной Грузии состоит их таких противоречий.

Детство и советский Тбилиси

C детства я привыкла пользоваться тремя языками: армянским – дома, русским – в детском саду, грузинским – с соседями. Таковой была Тбилисская повседневность. Советский образ жизни диктовал свои правила. Мои родители, получавшие образование на русском языке в Грузии, отдали и меня в русскоязычный детский сад, куда со мной ходили и дети с моего двора, из самых разных в этническом плане семей. В те годы большинство стремилось владеть русским языком. Образованный человек должен был знать русский. Если хочешь строить карьеру, и, тем более, не ограничиваться собственной республикой, то русский язык был из главных ступеней к этому.

Я живу в самом большом спальной районе Тбилиси – Глдани, состоящем из 8 микрорайонов. И раньше почти в каждом из них располагалась грузинская школа, а неподалеку от нее русская. Так было и с детскими садами. Наверное, в каждой национальной республике возникали определенные трения в языковом поле. Где-то они были более болезненными, где-то их удавалось заметно сгладить. В национальных республиках проживали и те, кто владел только русским. Или, наоборот, зачастую в селах видимо из-за нехватки учителей (как и сейчас) русским многие не владели. В этом контексте возникал некий конфликт между городскими и сельскими жителями. Для грузинской городской интеллигенции владение русским языком, чтение книг на нем, считалось хорошим тоном.

Тем не менее статус русского языка был под вопросом на Южном Кавказе, и особенно в Грузии. Когда русский в новой редакции советской конституции в 1978 году решили поднять выше национального – грузинского, это было воспринято как прямая национальная угроза. На митинг протеста в Тбилиси вышли тысячи интеллектуалов и студентов, добившихся сохранения за грузинским статуса национального языка. Это событие стало днем памяти – ежегодно 14 апреля в Грузии отмечается «День родного языка».

После Советского союза

Во время распада СССР в одночасье статус русского языка в Грузии резко понизился. От людей, окружавших меня я часто слышала рассказы, что на улице им кто-то незнакомый мог сделать замечание: «Чего вы тут в Грузии живете и говорите по-русски?!». Многие перевели своих детей из русских школ в грузинские. Но волна неприязни к русскому языку спала уже вначале 1990-х, после ухода президента Звиада Гамсахурдия и его приверженцев. В период правления Эдуарда Шеварднадзе в Грузии вновь можно было и говорить на русском, и  получать на этом языке как школьное, так и университетское образование. Хотя и не на всех факультетах в университетах и институтах был русский сектор. На местных радиостанциях были русскоязычные программы. Помню, что в те годы популярные художественные фильмы также не переводили на грузинский, а показывали их на русском.

Так случилось, что я прожила вне Грузии около десяти лет. Уехав из Тбилиси шестилетним ребенком, я вернулась в город в 1999 году 15-летним тинэйджером. Потеряв среду общения, я полностью забыла грузинский язык. Помню, как боялась выйти в город и потеряться. Думала, что если буду спрашивать на русском меня никто не поймет, или просто откажут в помощи. Автобусные остановки, станции метро, названия улиц, магазинов – все было на грузинском. Я испытывала дискомфорт от непонимания языка.

Начав вновь самостоятельно учить грузинский я столкнулась с другой проблемой. Учебников по языку для иностранцев не было, как и разработанной методологии. Дома у тети нашелся самоучитель грузинского языка 1970-х годов, руководствуясь которым я и делала первые шаги в изучении государственного языка. Помню, что мне всегда было неловко спрашивать что-то по-русски, но никогда я не слышала грубых ответов.

Владея русским я смогла поступить в 2000 году на факультет журналистики в ТГУ, где есть существующий до сих пор русский сектор. Ныне этот факультет региональный, и на учебу приезжают студенты из Армении и Азербайджана.

После революции Роз

После революции Роз в Грузии началось более активное внедрение английского языка. Английский присутствовал в школах всегда, но с четвертого или пятого классов. Ныне обучение начинается уже с первого класса. Больше внимания стало уделяться обучению грузинскому в регионах компактно населенных этническими группами (преимущественно азербайджанцами и армянами). Все больше учителей грузинского языка и волонтеров отправлялись в регионы Квемо Картли и Самцхе Джавахетии. Для госслужащих не владевшим языками в 2005 году были открыты сертифицированные курсы под названием «Школа Жвания».

Для представителей этнических меньшинств в 2010-2011 была годах была внедрена программа “1+4”. Абитуриенты, сдав единственный экзамен по общим навыкам на родном языке (армянском, азербайджанском, осетинском или абхазском) зачисляются в высшие учебные заведения на интенсивные подготовительные курсы по грузинскому языку. После прохождение годового подготовительного курса по языку и в случае получения 60 кредитов студенты продолжают обучение в бакалавриате.

Параллельно в Грузии начали сокращать число русских школ и сектора в ВУЗах. Было введено биллингвальное образование. В России эти нововведения были восприняты как ущемление прав русскоязычных. В реальности сокращения часто были связаны и с падением престижа русского языка. Россия никак не поощряла русскоязычное население для получения образования на этом языке. Не было никакой постоянной помощи:  ни книгами, ни стипендиями (примечание – может где-то одна-две стипендии и помощь какая-то была, но не системная).

По информации Министерства Образования Грузии, в стране на данный момент существует 12 русских школ. Одиннадцать государственных и одна частная. В государственных школах с пятого класса можно выбирать изучение иностранного языка, в числе которых есть и русский.

Конфликт с Россией

Давление на грузин, проживавших в России в 2006 году, эмбарго на грузинские вина, минеральную воду и сельскохозяйственные продукты, все эти события привели к новой волне русофобии в Грузии. Пятидневная война в августе 2008 года, “ползучая” оккупация в последующие годы вызвали дополнительный рост негативного отношения к России и к русскому языку. В стране был  введен негласный запрет на российскую эстраду в ресторанах. Публичные выступления на русском языке вызывают неоднозначную реакцию. Появились люди владеющие русским, но принципиально отказывающиеся на нем говорить.

Однако и эта волна постепенно спала. Буквально через несколько месяцев российская эстрада вновь зазвучала в ресторанах страны. Уже в 2010 году в Тбилиси был проведен фестиваль российского кино. В кинотеатрах Грузии до сих пор очень много фильмов показывают с русским переводом. В 2011 году в одностороннем режиме был введен безвизовый въезд для россиян. Год от года растет поток российских туристов. В стране появились вновь вывески на русском языке. Ресторанные меню на русском. В сфере обслуживания предпочтение отдается тем, кто владеет как английским, так и русским языками. В Грузии есть СМИ на русском языке. Особенно региональные, рассчитанные на абхазцев и осетин.

Но хотя развитие туризма, несмотря на конфликт с Россией, способствует определенному возвращению русского языка, данное обстоятельство не означит, что отношение к политическому режиму в России сменилось на позитивное. Или что в стране стало меньше тех, кто принципиально отказывается говорить на русском и делает выбор в пользу английскому. Неоднозначная ситуация ни войны, ни мира будет длиться, видимо, еще долгие годы, воспроизводя контекст неоднозначного отношения и к русскому языку.

Азербайджан. Главное убежище для русского языка на Южном Кавказе.

В последние годы в социальных сетях в Азербайджане все чаще невольно становишься свидетелем баталий между русскоязычными и азербайджаноязычными.  Нужен нам русский или не нужен, запретить или не запретить этот язык. Споры вокруг великого и могучего не утихают, и, очевидно, что только время расставит все по своим местам.

Новый нефтяной бум в годы независимости подтолкнул внутреннюю миграцию. Сотни тысяч людей из провинции переселились в Баку и его город спутник Сумгаит и внесли свой вклад в процесс дерусификации столицы. Причина сокращения русских и русскоязычных – не только их естественная убыль и массовая эмиграция, но также результат строительства национального государства.

     1990-е: “Рус-кукуруз”

В мои десять лет, уже года три как было заключено Бишкекское перемирие (1994 г.) в Карабахском конфликте. Я была сумгаитским ребенком для которого конфликт проходил где-то далеко от дома, и о котором дома не принято было говорить. Конфликт ворвался в мою жизнь с потоком вынужденных переселенцев, спустя пару лет после войны хлынувших в Сумгаит. И без того серый город, стал еще мрачнее. И как не хотелось бы сейчас в этом признаваться, вынужденных переселенцев мы не любили.

Бесконечные разговоры между соседями о том, как беженцы занимали чужие квартиры, как рядом с девятиэтажками невозможно было проходить, потому что с верхних этажей летели кульки с мусором, использованная чайная заварка, а иногда можно было получить метко брошенным картофелем или помидором по голове, о том, как нам пришлось сменить короткие шорты на длинные черные юбки… Список изменений, привнесенных в нашу жизнь переселенцами, может получиться весьма длинным. Соседство с вынужденными переселенцами не только изменило нашу повседневность, но и  вместо чувства сожаления вселил какую-то неприязнь. “Гачгын” (беженец) превратилось в издевательское и даже оскорбительное слово.

Я из семьи, в которой оба родителя из смешанных семей. Мои дедушки – азербайджанцы, а бабушки – славянки. Несмотря на то, что в садик я ходила азербайджанский, в школу пошла уже в русский сектор. Да и внешне отличались от среднестатистических азербайджанцев. Однажды, когда я возвращаясь со школы домой, за мной гнался целый класс беженцев с камнями в руках, кричавших мне вслед “ рус-кукуруз”. Было обидно тогда и эта обдида так никуда не ушла и сейчас, стала частью моей самоидентичности. Долгие годы я не любила отвечать на вопрос, кто я по национальности. Зачастую в ответах старалась скрыть славянскую часть истории семьи.

Отношение к русскоязычным в Азербайджане никогда не было однозначным. Кто-то считал их “элитой”. Для кого-то русскоязычные ассоциировались с женщинами с нехорошей репутацией. Совсем недавно в обиходе появилось выражение “пятая колонна”, так стали называть русскоязычный сегмент общества, “поддержавший действия официальной Москвы в Украине”. Скончавшийся в 2015 году политолог Вафа Гулузаде в своем интервью  утверждал, что: “ В любой стране всегда существует «пятая колонна». Особенно в таких странах, как Азербайджан, Узбекистан, Казахстан. У нас есть много людей, которые работали в коммунистической партии, имели большие симпатии к Советскому Союзу. Потом эта симпатия трансформировалось в сторону России. Есть и те, которых можно смело причислять к «пятой колонне». Они также курируются посольством, ходят к ним на приемы, поздравляют Россию с Днем независимости. «Пятую колонну» приводят в действие, в случае возникновения необходимости. Предположим, что с севера в страну вторгаются российские войска. Ведь надо сделать так, чтобы кто-то от имени народа их поддержал. Вот тогда на улице появляются люди с цветами и аплодисментами, заявляя, что мы, наконец, возвращаемся в лоно Империи, будь проклят Запад, США”.

Распад Советского Союза и Процесс Дерусификации

Изменение статуса русского языка в Азербайджане было напрямую связано с распадом СССР. В 1989 году русским свободно владели 38,4% жителей, в том числе для 7,5% он был родным языком. В 1999 году доля свободно владевших русским сократилась до 29%, а в 2010 году составило немногим более 20%. Русским языком в основном владеют городские жители, чаще использующие его на работе или в учебе, в то время как дома им постоянно пользуются лишь несколько процентов населения.

Советская власть напрямую ассоциировалась с Россией и русскими. События 20 января 1990 года в Баку, когда противостояние НФА и советских вооруженных сил привело к гибели 134 жителей столицы, позиция России в Карабахском конфликте, оказываемая ею помощь вооружением Армении, способствовали быстрому росту негативных настроений и к России, и к русскому языку.

В 1992 – 1993 годах во время правления Народного Фронта Азербайджана русский язык переживал период быстрого спада. Закрывались русские школы, многие семьи переводили детей из русского сектора в азербайджанский. Президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей, известный своим пантюркизмом и сильной привязанностью к Турции, пытался полностью минимизировать вмешательство Москвы в дела Азербайджана, что в свою очередь вызывало беспокойство у России. Символическая борьба шла и вокруг языка. Даже во время официального визита в Россию, президент отказался говорить на русском и пользовался услугами переводчика.

Русскоязычные граждане и русские, оставшиеся в стране после распада СССР, столкнулись с проблемой преодоления языкового барьера. И многие так и смогли его преодолеть. Моя русская бабушка, вышедшая замуж за азербайджанца, переехала в Азербайджан в возрасте 19 лет. Сейчас ей 80, но говорить на азербайджанском она так и не научилась. Моя 58-летняя тетя, ее дочь, родилась и выросла в Азербайджане, не говорит и плохо понимает государственный язык. Объяснение этому обстоятельству она находит в том, что, живя в Сумгаите в советские годы не чувствовала необходимости владеть языком.

В 1993 году место Абульфаза Эльчибея занял Гейдар Алиев, отец нынешнего президента Ильхама Алиева. С приходом во власть Гейдара Алиева официальная политика в отношении русского языка изменилась. Алиев, отличавшийся большей прагматичностью в отношениях с Россией, эмоционально был менее связан с Турцией. Новая власть избегала резких и неоднозначных публичных заявлений. Напротив, подчеркнуто выражала свое уважение к русскому языку и культуре. При этом, политика вытеснения русского языка государственным азербайджанским продолжалась, но стала более плавной и постепенной.

Русский Язык и Политика России

Сегодня многими в Азербайджане русский язык воспринимается в качестве инструмента влияния России, политика которой оценивается негативно. Во время аннексии Крыма, в марте 2014 года Владимир Путин заявил, что новая тактика президента означает “защиту всех русскоязычных за пределами России”. Подобные заявления вызвали обеспокоенность и недовольство даже в самых дружных для России странах. Азербайджан, в составе населения которого числятся 1.3% этнических русских и русскоязычных, нашел себя среди тех, кому грозит такая угроза.

Естественно, что события в Украине стали новым поводом для дискуссий вокруг статуса русского языка в Азербайджане. Член правления оппозиционного движения ReAL (“Республиканская альтернатива”) Эркин Гадирли на своей страничке в Фейсбуке заявил, что “Русский сектор нужно закрывать и это не подлежит обсуждению! P.S. Для русскоязычных паникеров и шагающих в пятой колонне – обратите внимание на разницу между “закрыть” и “закрывать”. Я предлагаю второе”.

Известный в республике интеллектуал профессор Рахман Бадалов в статье, опубликованной на сайте “Радио Азадлыг” (“Свобода”) не согласился с призывом Гадирли. “Русский язык в Азербайджане наше национальное достояние, не согласен с призывом «закрыть» школы. Следует стремиться к тому, чтобы не только сузить сферу его распространения (это неизбежно, если мы хотим преодолеть колониальное прошлое), но и сохранить, и углубить».

Неизвестное будущее азербайджанского русского языка

Отношение к русскому языку очень неоднозначное по всей стране. Можно говорить о множестве конкурирующих между собой и противоречащих друг другу идей и предложений. При этом особенное место до сих пор занимает столичный Баку – центр русскоязычия в республике.

На сегодняшний день в Азербайджане в 330 школах и в более чем 200-стах высших учебных заведениях можно получить образование на русском языке. Функционирует Бакинский Славянский Университет, открытый в 2000 году, филиал университета МГУ, открытый в 2012 году, работает Азербайджанский государственный русский драматический театр им. Самеда Вургуна.

Однако в современном Азербайджане подавляющее большинство представителей новых постсоветского поколения не говорит на русском, и даже не понимает его. Русский, даже в поздние советские года никогда не доминировавший в сельской местности, теперь уже не является и основным языком в прежде русскоязычном Баку. Все больше представителей амбициозной молодежи делает выбор в пользу английского языка.

Принятый в 2002 году закон «О государственном языке» предусматривает постепенный перевод всей образовательной системы на азербайджанский язык и преподавание русского в качестве иностранного. И эта программа неуклонно выполняется. С каждым годом количество групп и классов с русским языком обучения становится все меньше. В результате найти свободное место в по-прежнему весьма популярном русском секторе год от года все сложнее. В каждом классе учатся по 30-35 учеников. Причем в современном русском секторе большинство учеников этнические азербайджанцы или лезгины. Как результат массовой миграции в Россию, русский сохраняет, а где-то даже расширяет, свою популярность не только в столице, но и в регионах. Именно из сельской местности значительная часть мужчин отправляется на заработки в Россию. Поэтому и в регионах мальчиков часто стремятся отдавать в русские сектора. Часто при трудоустройстве требуется знание трех языков: государственного, русского и английского.

Однако, среды для развития языка все меньше и обучение в русском секторе в школах не гарантирует хорошее владение русским. Стремящиеся к карьере молодые люди понимают, что владение английским открывает для них больше возможностей в современном мире. А для многих русский язык это еще и источник раздражителя, и он заменяется турецким. В результате возникает еще одна проблема. Русский уже, а английский еще не знают настолько хорошо, чтобы свободно общаться и перемещаться в трансграничном пространстве.

 

Русский язык в Украине: родной, навязанный или враждебный?

Языковая проблема никогда не воспринималась для меня таковой. Когда вокруг велись бурные споры о том, кого же в Украине притесняют больше – русскоязычных или украиноязычных, я недоуменно спрашивала: «А разве притесняют?». Возможно, все дело в том, что и русский, и украинский для меня – выученные языки? Ведь в повседневности я не говорила ни на одном, ни на другом…

Воспоминания из детства: в поисках родного языка

Однажды в детстве, примерно во втором или третьем классе, мне пришлось заполнять анкету, в которой нужно было указать национальность и язык повседневного общения. Остальные вопросы я не помню, как не помню и цель заполнения анкеты. Просто учительница принесла их всему классу и попросила ответить на вопросы. И один из них поверг меня в ступор. Сложность состояла в том, что в анкете нужно было не написать ответ, а выбрать из предложенных вариантов. Меня просили ответить, в повседневной жизни я общаюсь на русском или украинском. Но я не говорила ни на одном из них, оба языка я начала учить в школе, и оба знала хорошо. А дома?.. Я родилась и жила в сельской местности, в Донецкой области. Это приграничный к России регион, где большинство местного городского населения – русскоязычные. Речь в селах – это суржик – местный диалект, состоящий из украинского языка с примесью русского. И если уж говорить откровенно, даже сейчас я не могу ответить на вопрос, какой язык для меня является родным. Привычный мне с детства суржик – это язык или диалект? Кто-то считает его частью региональной культуры, а кто-то – испорченным украинским, вследствие длительной политики русификации и приближенности к границе с Россией.

Суржик: язык или диалект?

Давным-давно суржиком в Украине называли смесь пшеницы и жита, жита и ячменя, или ячменя и овса. Такое зерно не было первосортным, и мука из него получалась низкого качества. Толковый словарь украинского языка называет суржик «нечистым языком», элементом двух или нескольких языков, объединенных искусственно, без соблюдения норм литературного языка. То есть, слова иностранного происхождения (например, «компьютер», «менеджер», «плейлист» и т. д.) допустимы, потому что, присутствуя в украинском языке, не нарушают литературные нормы.

В отличие от суржикового «встрічаються» (в значении «встречаются» вместо украинского «зустрічаються») или, например, «відкрити вікно» (в значении «открыть окно» вместо литературного украинского выражения «відчинити вікно»).

В принципе, все современные языки можно считать суржиками, сформировавшимися на основе древних языков. А литературные нормы создаются филологами, поэтами и писателями и становятся обязательными для всех в эпоху национализма и массового образования. Можно предположить, что с течением времени нынешние языки станут основой для новых “суржиков”, ведь любые стандарты, в том числе и языковые, непостоянны.

Впрочем, в Украине проблема суржика в контексте процесса нациостроительства имеет скорее негативное значение. Большинство лингвистов считают его искаженной формой государственного языка. Исследователь В. Труб в своем труде «Явление суржика как форма просторечия в ситуации двуязычия» называет суржик «третьим языком». Но, несмотря на то, что именно суржик является бытовым для многих украинцев, его нельзя считать подсистемой украинского языка, поскольку он не соответствует ни одному нормативному словарю.

Если говорить именно об украино-российском варианте суржика, то по данным исследования, проведенным Киевским международным институтом социологии еще в 2003 году, в Украине от 11 до 18% населения используют суржик. При этом на украиноязычные западные регионы приходится всего 2,5%. А вот наибольший процент «суржикоговорящего» населения – в северных и центральных областях, немного меньше – на юго-востоке, где преобладает русский язык. С российской стороны границы, где проживает и украинское население, суржик также распространен.

Средняя школа и проблема языка

В 1997 году я пошла в школу в родном поселке, где преподавание велось на украинском языке. После провозглашения независимости в 1991 году сельская местность гораздо быстрее украинизировалась, нежели городская. С одноклассниками, другими школьниками и учителями в свободное от занятий время мы общались на том же суржике. После окончания младшей школы я решила, что в городе качество образования должно быть выше, поэтому решилась на переход в городскую гимназию. Преподавание всех предметов на русском языке меня не испугало, я достаточно быстро адаптировалась. В повседневном общении со сверстниками и учителями мне также пришлось перейти на русский язык. Мой «родной суржик» оставался только в семейном кругу. В школе “с меня” иногда посмеивались, если слышали, как я говорю с родными. «Ты так смешно разговариваешь – и не украинский, и не русский». Постепенно даже многие сельские друзья отказались от суржика в пользу русского языка, «чтобы не выглядеть «селом» в приличном обществе».

Я никогда не задавалась вопросом, зачем мы учим в школе русский язык параллельно с украинским?  В средней школе я начала учить английский и французский – нам объясняли, что иностранный нужен для общения с носителями языка, для возможности международного общения. А вот русский иностранным не считали, к нему прививали любовь, как ко второму родному. Мы учили его не для того, чтобы получать высшее образование в России, не для того, чтобы общаться с белорусами, грузинами или представителями других постсоветских государств. Его изучение считалось должным. Русский язык в школе можно было сравнить скорее с обязательной математикой или биологией, нежели с английским, немецким или французским. Я окончила русскоязычную школу, в которой лишь в 2000-х появились украинские классы.

Высшее образование в тот момент должно было быть доступно на украинском языке. В Донецком регионе смена языка коснулась больше делопроизводства и официальных документов. Но все же многие лекторы стали проводить занятия на украинском. Для кого-то это не составило трудностей. Однако выяснилось, что внушительное количество доцентов и профессоров не владеют украинским языком. Боясь нарушить закон, они на ломаном русско-украинском пытались читать лекции.

Получалось, что хорошо подготовленный специалист не в состоянии дать студентам соответствующие знания, только потому, что не владеет языком. При том, что все владеют русским. Некоторое время при университете для преподавателей работали курсы украинского языка. В конечном счете, все 5 лет моего обучения картина была двуязычная – лекции нам читали кто как умел, на семинарах студенты отвечали тоже на двух языках (в зависимости от того, по каким источникам готовились), а вне занятий общались, конечно же, на русском. Лично я настолько привыкла к двуязычию, что для меня не составляло труда в любой момент перейти с одного языка на другой, если в этом нуждался мой собеседник.

Была ли политика украинизация в период независимости?

Как-то уже в старшей школе, на уроке русского языка учительница сказала: «Нигде в мире нет такой ненависти к русскому языку, как в Украине». Я не понимала такой позиции. Возможно, это личное восприятие политики украинизации периода независимости той русскоязычной категорией людей, которая в советское время была привилегированной, находилась в почете и авангарде? После же распада СССР эта часть общества, возможно, выпала из контекста современных событий, заняв оборонительную позицию, не желая идти в ногу с теми процессами, которые происходили в стране.

Многие скажут, что политика украинизации и вовсе не проводилась. По мнению доктора политических наук В. Гошовской, языковая политика регламентировалась всего несколькими законами. Это Закон «О языках в Украинской ССР» (1989 г.). Конституция Украины (1996 г.), статья 10-я которой закрепляет статус украинского языка в качестве государственного, но при этом гарантирует свободное использование русского и других языков национальных меньшинств. А также «Решение Конституционного суда Украины относительно использования государственного языка органами государственной власти, органами местного самоуправления и использования ее в образовательном процессе в учебных заведениях Украины» (1999 г.).

Казалось бы, какие еще нужны законы? Но за 25 лет независимости, в Украине так и не удалось создать нацию, объединенную общим языком. Возможно это обстоятельство не стало бы большой проблемой, если бы в ходе каждых выборов проблема языка не политизировалась. Хоть я лично никогда не сталкивалась с проблемой языка, но не имеет смысла отрицать, что языковой вопрос в независимой Украине был заметно политизированным. Этой темой спекулировали, на нем строили политические рейтинги целые партии и отдельные кандидаты.

В 2012 году в Украине приняли нашумевший Закон «Об основах государственной языковой политики», названный в народе по имени авторов «Закон Колесниченко-Кивалова». Он позволяет местным советам предоставлять языку статус регионального, если число его носителей, составляет 10% и более.  Авторов обвинили в подрыве основ демократии, а также в попытке сделать первый шаг на пути к предоставлению русскому языку статуса второго государственного. Самыми ярыми противниками выступали представители националистических движений и политических партий (например, «Свобода»). Именно они стали инициаторами отмены данного закона в феврале 2014-го. Этот их шаг российские власти и СМИ, а также пророссийские политики в Украине использовали для начала вооруженной агрессии против Украины, предпринятой под предлогом «защиты русскоязычного населения».

Культурно-политический контекст: проблемы в нас самих…

Признаюсь, часто слышала (и продолжаю это слышать до сих пор), что жители западной Украины ненавидят жителей ее восточной части. Называют их «москалями». Это один из наиболее влиятельных мифов, прочно прижившихся в сознании нескольких поколений украинцев. «Да если вы хоть слово на русском языке скажете, будучи где-нибудь на западе, вас проигнорируют, либо нагрубят, либо побьют», – подобную фразу я слышу с самого детства. Не стану отрицать, что такие случаи возможны, как возможны и на востоке. Ведь люди бывают разные. Но подобную возможность нельзя считать системной.

Как правило, этот миф популярен в среде людей, не имеющих социальных связей с разными регионами страны. Долгое время жители разных областей не контактировали друг с другом, уровень миграции внутри страны был очень низким. Максимум мобильности – «столица – регион», но не «регион – регион». Государство не занималось развитием социальных связей внутри страны, а самим людям это было ненужно и неинтересно. А тем более не позволяло финансовое положение. Возделывалась благодатная почва для выращивания мифов и социальных страшилок, разделяемых людьми, ничего не знающими друг о друге, и поэтому склонными верить в образ врага.

Украинизация

В марте 2014 года, в ответ на обвинения с российской стороны, что в Украине дискриминируют русскоязычное население, от МИДа последовало заявление, что количество русскоязычных СМИ и школ в Украине в десятки раз больше, нежели украиноязычных в РФ. Например, на 2 млн. населения украинского происхождения в России существует только 10 украинских школ. В Украине же – 1256 русскоязычных школ. 7 украиноязычных газет в РФ против 1176 русскоязычных издания в Украине. В России на тот момент была одна украиноязычная радиопередача, в Украине же 74% эфира принадлежало русскоязычному контенту.

Министерство образования предоставляет несколько иные данные – в 2014-2015 учебном году в Украине функционировала 621 русскоязычная школа, а русский язык, как предмет, изучали более миллиона детей. В 2015-2016 учебном году осталось 614 русскоязычных школ, а русский язык изучали боле 960 тыс. детей. Русские школы, в основном, находятся в Днепровской, Донецкой и Луганской, Одесской, Запорожской, Николаевской, Херсонской, Сумской, Харьковской областях и в Киеве.

Процесс украинизации сферы образования, начавшийся еще с обретением Украиной независимости, сегодня практически завершен. В 1991 году только 49% украинцев получали школьное образование на украинском языке. Об этом сообщает сайт http://statistika.in.ua. И если в западных регионах эти данные варьировались на уровне 70-97%, то в восточных – на уровне 3-22%. В Крыму – ноль. Спустя 20 лет (в 2012 году) – в западных регионах школьное образование на украинском языке получали почти 100 процентов детей, в центральных– от 72 до 92%. Донецкая и Луганская области имели показатели по 48%. Крым – менее 8%. В сентябре прошлого года в Донецкой облгосадминистрации заявили, что в 82% школ области есть украинские классы (это 445 школ). В 325 (59%) школах обучение полностью ведется на украинском языке. Не стоит забывать, что речь идет только о той части территории области, которая подконтрольна Украине.

Помимо официальных структур, украинизация коснулась и культурной сферы. В кинотеатрах стали дублировать фильмы, появились украинские субтитры. Эти новшества тоже были восприняты неоднозначно, хотя со временем все привыкли. Это случилось спустя год после Оранжевой Революции и победы Виктора Ющенко на президентских выборах.

Летом 2016 года Президент Украины Петр Порошенко подписал закон об “Украиноязычных квотах в вещании теле- и радиопередач”. Так, количество песен на украинском языке должно быть не менее 35%  от общего количества песен, звучавших в течение суток. И не менее 35% от общего количества песен, звучавших в каждом промежутке времени между 7.00 и 14.00, а также между 15.00 и 22.00. Минимальная доля ведения передач на украинском языке должна составлять не менее 60%. Закон должен реализоваться постепенно, в течение 3 лет.

 

 

Языковая проблема и современный конфликт

В 2014-м, в период Евромайдана («Революция Достоинства») в юго-восточной части страны проводилась мощная антимайдановская пропаганда, которую вели как российские СМИ, так и пророссийские СМИ в Украине. А также региональные СМИ, которые, в основном, были полностью зависимы от местных политических элит. По телевизору, в местной прессе, на кухнях, в очередях в магазины, в общественном транспорте только и говорилось о том, что с западной Украины придут кровожадные «бандеровцы» и «Правый сектор», они будут убивать всех, кто не знает украинского языка.

В обществе действительно была распространенна массовая истерия и паника. Часть моих родственников переехали из России еще в 1960-е годы и прожили в Украине всю свою сознательную жизнь. Никто из них не знает украинского языка и с трудом его понимает. В страхе за свою жизнь они пытались найти старые контакты в России, чтобы как можно быстрее уехать. Моя бабушка стала учить украинский язык по детским книжкам моего годовалого брата. Она всерьез опасалась, что Ярош (в 2014-м – лидер националистической организации «Правый сектор») лично будет обходить все дома и квартиры, проверяя знания украинского языка у жителей юго-восточной Украины.

Это был настоящий, панический страх. Данная ситуация показала всю глубину раскола между людьми, живущими в одной стране. Граждане одной страны, живя в разных регионах, как будто живут в разных мирах, не желая их сблизить. Когда с экранов телевизоров прозвучало заявление президента Путина о защите русскоязычных жителей Украины, многие действительно захотели присоединения к России. Там они видели привычную модель стабильности, а стремительно меняющаяся ситуация в Украине была им непонятна и страшна.

Затем последовала аннексия Крыма и война на Востоке, длящаяся уже почти три года. В данной ситуации вводятся антироссийские санкции, проводится бойкот российской продукции и российских медиа. Русский воспринимается как «язык оккупанта». Уровень социального напряжения остается предельно высоким, клеймо предателя можно получить всего лишь за пост в Фейсбуке на русском языке. Гонениям часто подвергаются даже самые известные волонтеры, блогеры, политики. Кто-то принципиально переходит на украинский язык, но кто-то остается русскоязычным, потому что так привычнее.

В обществе четко прослеживается полярность мнений: с одной стороны «кто говорит на языке оккупанта, тот сам становится предателем», а с другой – «язык не принадлежит государству, и порой русскоязычные делают для страны больше, чем украиноязычные». В общем, в данной сохраняющей свою силу полярности каждый сам выбирает себе место и отстаивает право говорить на том языке, на котором ему удобнее. Попытки консолидировать общество, избегая еще большего раскола по языковому признаку ничтожно малы. Они существуют только на уровне межличностных контактов.

Государство никакой сбалансированной политики не проводит. Но ведет серьезную деятельность, направленную на популяризацию и изучение английского языка украинцами. Прошлый год Президент Украины объявлял годом английского языка в Украине. Недавно на встрече с общественными активистами  он подвел итоги, отметив, что массовое изучение английского языка украинцами только начинается. Ведь владение иностранным языком открывает мир и новые возможности. Он возлагает огромные надежды на проект Go Global, который призван превратить Украину в европейское государство. Прежде всего, он направлен на молодежь, которая, по словам Президента, должна априори свободно владеть английским языком. Предполагается, что к 2020 году в программе примут участие 1,5 млн. детей.

Тема языка в Украине всегда становилась средством политической манипуляции. И все же предложения полного запрета и отказа от русского языка звучат лишь из уст некоторых радикальных националистов, поэтому такой шаг никто не считает реальным. Ведь в Украине больше половины регионов остаются русскоязычными. Это показывает и языковая карта, подготовленная в 2016 году International Republican Institute при поддержке правительства Канады. Она показывает, что количество регионов, где дома говорят на украинском – 10, а на русском – 11.

Бессмысленно считать русский (как и любой другой язык) «языком оккупанта», ведь он не принадлежит государству, считает российский социолог Виктор Воронков. По его мнению: «Русский язык не принадлежит России, также как английский не принадлежит Англии. Любой язык принадлежит лишь тем людям, которые на нем говорят».

Статья подготовлена в рамках проекта “Создавая пространство для диалога: Массмедиа и мирная трансформация конфликтов на постсоветском пространстве”. Проект был поддержан министерством Иностранных дел ФРГ и проводился Центром Независимых социальных исследований – ЦНСИ Берлин, в сотрудничестве с ЦНСИ Санкт-Петербург, Украинским Католическим университетом во Львове, и центром трансформации конфликтов “Имаджин” (Тбилиси).