Целью данной статьи является пересмотр спора о «политизированности» и « о политическом» в контексте анализа и разрешения конфликтов, в особенности применительно к Нагорно-Карабахскому конфликту.

В статье рассматриваются следующие вопросы –возможно ли разграничение «политического» от анализа разрешения конфликтов? Иными словами, может ли анализ и разрешение конфликтов не быть полностью политизированным?

Моя цель – кратко  разобрать эти весьма провокационные вопросы, хотя было бы невозможно должным образом обратиться к ним  в рамках данной статьи. Признавая эти рамки, я все же надеюсь использовать данное пространство в качестве возможности поднять некоторые вопросы и способствовать дальнейшему рассмотрению проблемы.

Более того, не я первая обращаюсь к вопросу «что такое политическое» – такие  философы как Фуко и Хабермас написали множество работ по данной проблеме. В последнее время ученые, занимающиеся проблемой анализа и разрешения конфликтов, также обратились к этой тематике, и я встретила интересное обсуждение проблемы в серии пособий Бергофа, к которому ниже обращусь более подробно.

Как говорится в заглавии одного из пособий – все политизировано, и я строго убеждена, что невозможно отделить «политическое» от процесса анализа и разрешения конфликтов. Политику или «политическое» мы рассматриваем здесь в широком смысле, то есть зависящей от ценностей или теорий и накладывающей определенный отпечаток в сознании (Митчел, 2006). Все институты и индивиды оказываются под влиянием политики и, таким образом, являются политическими  и/или придерживаются  политических позиций. Процесс анализа и разрешения конфликтов не является исключением.

В контексте Нагорно-Карабахского конфликта вопрос что такое «политическое» является очень выжным. Как возник конфликт и кто определяет как возник конфликт – это примеры «политических» вопросов конфликта.

Разумеется, в случае, когда в процесс вовлечены политики, то он является политическим. Посредничество ОБСЕ путем дипломатии первого уровня (Track I) между президентами Армении и Азербайджана составляет политический процесс.  Ответ на вопрос, кто является актором переговорного процесса по мирному соглашению по Нагорному Карабаху, очевиден – президенты Армении и Азербайджана, в то время как Нагорный Карабах вовсе не представлен[1]. Каким образом было определено кто будет являться актором переговоров? То, каким образом данные вопросы определяются, само по себе, является политическим действием, и этому нельзя не придавать значения.

Тем не менее, когда политики сняты из процесса – азербайджанский и армянский президенты, а также президенты стран Минской Группы ОБСЕ – это не означает, что конфликт больше не политизирован. Возьмем, к примеру, вопрос о том, как определить сегодняшнее население Нагорного Карабаха.

В разрешении конфликта этот вопрос существенен, поскольку дает представление о «заинтересованной стороне» или о населении,являющемся стороной конфликта.

Существует множество ответов на этот вопрос в зависимости от ваших позиций. Есть люди, кто посчитал бы лишь население, проживающее на этой территории сегодня. Некоторые могли бы посчитать всех людей, считающих Нагорный Карабах своим домом. Другие – тех, чьи родители родом из Нагорного Карабаха.  Тогда можно также утверждать, что все зависит от того, какую территорию мы считаем Нагорным Карабахом. На самом деле, когда ищешь ответ на вопрос, кто составляет население Нагорного Карабаха, объективный ответ нацти невозможно. Иными словами, то, каким образом мы  определяем население Нагорного Карабаха, уже процесс политизированный.

Общественные институты, которые, казалось бы, считаются «нейтральными», очень далеки от того, чтобы быть  «без политики», такие как СМИ, образование, а также культурные события.

К примеру, в США я посещала ряд мероприятий, прорекламированных как мероприятия по азербайджанской культуре в университетской среде. Темой обсуждения одного из таких мероприятий была азербайджанская поэзия и анализ литературы. Хотя обсуждаемые поэмы и литература не имели ничего общего с Нагорным Карабахом, выступающий почему-то посвятил значительное количество времени подробному представлению истории Нагорного Карабаха и тому, как армяне заняли азербайджанские территории. Выступающий существенным образом превратил «презентацию о культуре» в возможность политизировать тему.

Другой пример – значительным образом политикой пропитаны СМИ. Несколько раз мне попадались статьи армянских СМИ, передающих об имевших место событиях и придерживавшихся лишь курса армянского правительства. На одном из мероприятий целая группа выступающих представляла различные мнения о Нагорно-Карабахском конфликте. Армянские журналисты выбрали для освещения тех выступающих дискуссии, чьи взгляды и мнения совпадают с господствующим в армянской политике мнением. Хотя работа журналиста – освещать мероприятие, представляя все прозвучавшие на мероприятии мнения.Журналисты недвусмысленно цитировали выступающих, чье мнение посчитали «правильным», и преднамеренно обошли мнения остальных.

Этот список можно продолжить. Нормы и институты, на первый взгляд кажущиеся не «политизированными», проникнуты политикой до самой сути, будь то образовательная система Армении, Азербайджана, Нагорного Карабаха и Диаспоры, или СМИ, религиозные учреждения или культурные организации – все они движимы «политикой».

Путем изучения анализа и разрешения конфликтов, начинаешь понимать, насколько глубоко в психике и убеждениях человека о «другом» или о «враге» сидит политика.  Система анализа и разрешения конфликтов, таким образом, обеспечивает рамки для анализа конфликта, и затем предложения по посредничеству для разрешения или трансформации конфликта[2]. Она стремится к де-эскалации напряжения и трансформации отношений и поведений о конфликтующих акторах путем различных практик. Однако, было бы наивным полагать, что даже процесс анализа и разрешения конфликтов бывает «без политики».

Система анализа и разрешения конфликтов: «политическое против неполитического»

В целом, возможно ли убрать политику из анализа и разрешения конфликтов?

Посреднические попытки по разрешению конфликтов нацелены быть «не политическими» и стремятся «де-политизировать» акторов и систему конфликта. В серии Бергофа (Диалог о социальных изменениях и трансформации конфликта) есть очень интересная дискуссия по этому вопросу, завязавшаяся между  Вивьен Ябри, Даниэлой Керпен и Крисом Митчелом.

Как объясняет профессор Крис Митчелл, один из основателей направления системы разрешения конфликтов:

...практика разрешения конфликтов всегда есть действие политическое, особенно если мы понимаем «политическое» в широком смысле, как ценностно- зависимую (а также концептуально, теоретически зависимую)...Попытки  управлять, сдерживать, регулировать, разрешить или трансформировать конфликт предполагают определенную этическую установку и видение о том, что является «приемлемым» итогом, так же как и старания создать, признать, вести, обострить или победить в конфликте.

В сложной природе конфликта и отношений, невозможно де-политизировать процесс полностью. Зачастую, система разрешения конфликтов стремится де-политизировать акторов и институты. Вопрос, который я поднимаю здесь, как раз нацелен на подобное стремление – возможно ли оно?

Ябри (2006) объясняет, что система разрешения конфликтов стремится де-политизировать конфликты путем вывода акторов из социального и политического контекста конфликта, собирая их вместе и нацелевая на достижение позитивного будущего. Вывод конфликта из его социально-политического контекста и есть попытка де-политизировать его. Таким образом, часто случается, что заинтересованные стороны конфликта собираются вместе в состоянии прийти к согласию между собой, но тогда перед ними встает задача «возвращения домой», возвращения к урегулированию конфликта и остальному обществу. Предполагается, что эти индивиды могут прийти к рациональному выбору вместе с «чужим», когда они вне «политизированного» контекста, но на самом деле, они должны «вернуться домой», жить и действовать в социально-политических рамках конфликта. Что тогда происходит? Реалистично ли вывести акторов за рамки социального и политического контекста, а затем позволить им вернуться домой и завершить все в контексте данного конфликта?

Ситема анализа конфликтов – серьезный шаг в деле разрешения конфликтов, поскольку она позволяет определить «стороны» конфликта, интересы сторон, динамику конфликта и т.д. [3]Как определить кто является ключевым актором, учитывая эти составляющие? Как объясняет Керпен (2006,с.3), «определение того, какие заинтересованные стороны или какие структурные причины могут считаться препятствием к изменению,  во многом зависит от точки зрения, которую мы принимаем». Керпен уточняет, процесс анализа конфликтов сам по себе процесс, влекущий за собой определенную политическую позицию.

Ябри (2006) также затрагивает момент, что третьи стороны, посредничающие для разрешения конфликта, сами по себе также являются стороной в системе конфликта. Более того, третья сторона может также повлиять на итог разрешения: «Третья сторона, нацеленная  разрешить затяжной конфликт, к примеру, палестино-израильский, может стремиться повлиять на то, как стороны выражают свою идентичность, а это значит, что больше нельзя говорить в терминах игры с нулевой суммой; это взаимное признание увеличивает взаимовыгоды». (Ябри 2006, с.5) Те, кто вовлечен в попытки разрешить конфликт сами по себе не «нейтральны». ОБСЕ сегодня является стороной в системе Нагорно-Карабахского конфликта, и в конце концов, повлияет на исход решения[4].

Даже дипломатия второго уровня «Track 2»  – общественные  организации и институты гражданского общества, которые ищут разрешение конфликта «мирным путем», тоже политизированы.   Цель или миссия разрешить конфликт мирными средствами, сама по себе, уже есть цель политическая.   Это означает, что организация выбирает не выступать в защиту силы или насилия,  и это связано с конкретной системой ценностей. Керпен подчеркивает пример из конфликта Ачер в Индонезии о том, следует ли включить националистов в миротворческий процесс.  «Когда третья сторона решает, что аченские националисты являются препятствием на пути перемен и поэтому поддерживает активистов индонезийского правительства, она вовлекается в конфликт политически. Это преуменьшает значение составляющих конфликта, которые относятся к (политической) идентичности и таким образом не учитывает интересы и потребности аченских националистов».(Керпен 2006, с.3)

Итак, учитывая данные аргументы, что может быть сделано, если невозможно убрать «политическое» из процесса разрешения конфликта?

Подчеркивая некоторые выводы

Практикам процесса разрешения конфликтов не следует по меньшей мере отрицать, что процесс не политизирован, и признать, что все политизировано.

Поскольку практики, работающие над решением Нагорно-Карабахского конфликта, заняты продвижением альтернативных методов, некоторые действия могут быть приняты к сведению:

  • Работа в весьма конкретных условиях контекста конфликта: перенесение работы по разрешению конфликта на общественный уровень, работа в конкретном политическом и социальном контексте, что помогает уйти от проблемы «что делать по возвращении домой». А также, признание и работа внутри контекста способствует пониманию границ возможного в том, что может быть достигнуто и какие шаги могут быть предприняты.
  • Обучение навыкам анализа и разрешения конфликтов:  совместное использование и продвижение этих навыков может положительно отразиться на осведомленности людей о «политической» природе конфликта. Продвижение хороших навыков общения как часть подобных тренингов может уменьшить людскую ненависть по отношению друг к другу до того минимума, где люди могут по крайней мере слушать друг друга и разговарить.

Понятие вовлеченности неотделимо от разрешения конфликтов. Для того, чтобы достигнуть устойчивого соглашения, все стороны должны быть включены в процесс, стороны, имеющий интерес в конфликте, независимо от происхождения и мировоззрения. Это означает также включение армян Нагорного Карабаха и азербайджанцев Нагорного Карабаха,  а также включение националистов с обеих сторон.   Продвижение идеи вовлеченности всех сторон – сознательный выбор, на который могут пойти  практики, чтобы обеспечить представленность каждого взгляда и мнения. Это гарантирует легитимность процесса разрешения конфликта. Когда процесс разрешения конфликта включает все стороны, больше шансов, что любое достигнутое соглашение или перемирие будет более устойчивым.

Универсальность языка и терминов, используемых в Нагорно-Карабахском конфликте.

К примеру, город Шуши известен как Шуши для армян и как Шуша – для азербайджанцев Подобно косовскому конфликту, необходимо пересмотреть двойные названия городов, где сокрыта история двух народов, и использовать такие названия как Шуши/а или Шуша/Шуши.

Если и в самом деле мы должны учесть, что «политическое» не может быть снято из конфликтов и разрешения конфликтов, то каким образом можно было бы двигаться вперед в деле разрешения Нагорно-Карабахского конфликта? Предлагаю пересмотреть данное обсуждение, озвучить ваши взгляды по этому вопросу непосредственно.

 

Литература

Ябри В. 2006.  Пересматривая перемены и конфликт: о подразумеваемых предположениях и де-политизации разрешения конфликта. Пособие Бергоф. Диалог о социальных изменениях и трансформации конфликта, № 5 Режим доступа: http://www.berghofhandbook.net/documents/publications/dialogue5_jabri_comm.pdf

Керпен Д. 2006. Порочный круг динамики конфликта. Критический обзор. Пособие Бергоф. Диалог о социальных изменениях и трансформации конфликта, № 5  Режим доступа: http://www.berghofhandbook.net/documents/publications/dialogue5_koerppen_comm.pdf

Митчел К.2006. Анализ конфликтов, разрешение конфлитов и «политика»: размышления.  Пособие Бергоф. Диалог о социальных изменениях и трансформации конфликта, № 5  Режим доступа: http://www.berghofhandbook.net/documents/publications/dialogue5_mitchell_resp.pdf



[1] Для большей ясности, должна вновь отметить важность включения армян Нагорного Карабаха и азербайджанцев Нагорного Карабаха в процесс, поскольку, фактически, все они в равной степени заинтересованы в будущем региона.

 

[2] Признаю, что система анализа и разрешения конфликтов намного сложнее, и те из нас, кто занимается проблемой, знакомы с этими сложностями. Однако, я также признаю, что аудитория может состоять из людей, кто изучал эту проблему, и тех, кто не занимался ее изучением.

[3] Для подробной информации о компонентах  конфликта, я предложила бы обратиться к таким работам как: Вейр (1979) Руководство о компонентах конфликта, Окер-Вилмот. Руководство по оценке, и работа Митчела рамки «SPITCEROW».

[4] Моя предыдущая статья в Кавказском Выпуске более подробно рассматривает этот момент: «Вопрос из сферы разрешения конфликтов: кто решает?» (на англ.) Режи доступа :http://bourgeoisie.online/wp/analysis/a-question-for-the-field-of-conflict-resolution-who-decides/