В данной статье мы рассматриваем вопросы, касающиеся окружающей среды и прав человека в контексте конфликтов и напряженности отношений на Южном Кавказе и в Турции. Главная задача статьи – проработать вопрос о том, могут ли экологические вопросы стать инструментом для построения диалога и трансформации конфликта. Авторы статьи полагают, что важным компонентом трансформации конфликта должна быть попытка поиска решения экологических проблем, даже в условиях отсутствия политического решения конфликта.

Данная статья начинается с обзора международных и местных юридических рамок, в которых, в юридическом смысле, функционируют Турция и страны Южного Кавказа, когда (не) решают проблемы окружающей среды. Статья также рассматриваем различные проекты, осуществленные международными учреждениями, организациями и донорами для лучшей регионального сотрудничества в сфере защиты окружающей среды. Далее, в статье обсуждаются некоторые примеры трансграничных экологических проблем в контексте прав человека и конфликтов в регионе, в частности, пример речного бассейна Кура-Аракс и влияния гидроэлектростанций, дамб и водохранилищ на данный бассейн и на окружающую среду в целом. Мы приведем пример, на которых можно продемонстрировать негативное влияние отсутствия кооперации, а также примеры некоторых ситуаций, в которых кооперация принесла относительно положительный результат. В статье также приведена информация об источниках загрязнения воды в регионе.

Статью завершают рекомендации для трансформации конфликта и начала диалога с фокусом на экологических правах. Авторы считают, что хотя конфликты и выступают сдерживающим фактором для сотрудничества , оно, тем не менее, должно иметь место ради сохранения окружающей среды и соблюдения прав человека.

Введение

«Влияние воды на все аспекты процесса развития неоспоримо – доступ к чистой питьевой воде, улучшение санитарных условий в целях обеспечения охраны здоровья, эффективное управление водными ресурсами и повышение эффективности  использования водных ресурсов могут помочь изменить к лучшему жизни миллионов людей,» – сказал доктор Раджив Шах, руководитель Агентства США по международному развитию (USAID) во время Международного дня воды в 2011 г. (US Agency for International Development 2011).

В данной статье мы рассматриваем вопросы, касающиеся окружающей среды и прав человека в контексте конфликтов и напряженных отношений на Южном Кавказе и в Турции. Рассказывая об историях успеха в регионе, мы находимся в поиске рамки для трансформирования и урегулирования конфликта и начала диалога, фокусируясь на экологических правах. Наша главная задача – понять, могут ли экологические вопросы и поиск их решения стать инструментом для начала диалога и трансформации конфликта. Мы считаем, что важным компонентом урегулирования конфликта должен стать поиск решения экологических проблем —  даже в условиях отсутствия политического решения конфликта.

С точки зрения трансформации конфликта особенно важно изучить трансграничный характер экологических вопросов. Одним из таких вопросов трансграничного характера, имеющим  видимое и повседневное влияние на повседневную жизнь , является проблема доступа к воде и её качества, необходимого для поддержания флоры, фауны и человеческой жизни. Соответственно, мы выбрали регулирование водных потоков и загрязнение рек в качестве двух основных переменных,, рассматривающихся в данной статье.

Мы рассматриваем экологические права в качестве базовых человеческих прав – в тесной связи с правом на воздух, воду, пищу, кров и землю. Более того, фундаментальные права человека не могут быть реализованы без базовых прав на чистую воду, воздух и почву. Адебоваль и др. заявляют: «человеческие права на жизнь и развитие не могут быть реализованы без права на чистую окружающую среду» (Adebowale, et al. 2001). Таким образом, право человека на чистую окружающую среду –  настолько же фундаментальное право, как свобода слова или право на образование и работу.

Главным фокусом данной статьи является изучение трехсторонней связи между конфликтами, окружающей средой и правами человека. Конфликты на Южном Кавказе – в Нагорном Карабахе, Абхазии и Южной Осетии, а также напряженные или даже отсутствующие отношения между Турцией и Арменией[1], как и другая негативная динамика отношений между странами, обществами и общинами в регионе, влияют на окружающую среду, экологию и на качество жизни. Эти затянувшиеся конфликты в регионе привели к нарушению экологических прав местного населения. Но для начала важно понять, что за экологические проблемы существуют в регионе, насколько данные проблемы усугубляются из-за нехватки сотрудничества, и возможно ли смягчить дальнейшее вредоносное воздействие конфликтов на состояние окружающей среды.

Конфликты на Южном Кавказе и в Турции заставили сотни тысяч людей покинуть родные края, следовательно, были нарушены их базовые права, включая право на собственность. Права на землю и ресурсы — одни из самых очевидных, которые были нарушены в этой связи. Тем не менее, влияние конфликтов на окружающую среду и на права, непосредственно связанные с окружающей средой, намного превосходит влияние на право на землю и землю и ресурсы. Так как природа не имеет границ, а ухудшение качества окружающей среды носит трансграничный характер, необходимость защиты окружающей среды вытекает не только из необходимости защиты условий жизни, но и из необходимости предотвратить возможность обострения будущих и нынешних конфликтов. Как утверждают Дженсен и др. в своей работе, вопросы окружающей среды имеют огромный потенциал как для миротворчества, так и для обострения и эскалации конфликтов – все зависит от того, какой подход выбран (Jensen, et al. 2013). Другими словами, сотрудничество в сфере защиты окружающей среды может быть средством не только трансформации нынешних, но и для предотвращения будущих конфликтов.

Соседствующие страны и общества на Южном Кавказе имеют не только общие границы, а с ними и окружающую среду, но и общую историю политических конфликтов. Тем не менее, вместо того, чтобы рассматривать общие вопросы окружающей среды как сферу сотрудничества, правительства часто видят в этих вопросах еще один способ обвинить во всем «другую сторону» – и, таким образом, усугубить конфликт. Но окружающая среда страдает не только из-за существующих политических конфликтов, но и в результате провальных стратегических мер, которые внедрялись на протяжении долгих лет. Например, между Арменией и Грузией конфликта нет, как и между Грузией и Азербайджаном. Тем не менее, между этими странами не существует сотрудничества в сфере экологии, вследствие чего загрязненные воды из Армении текут в Грузию и, смешиваясь там с местной загрязненной водой, утекают далее в Азербайджан. Причиной этому является всеобщее отсутствие заботы о вопросах, касающихся окружающей средой. Мы утверждаем, что государство должно быть не только заинтересовано, но и обязано разрабатывать и осуществлять политику, направленную на защиту окружающей среды и предотвращение ее загрязнения в целях обеспечения адекватных условий жизни граждан и сохранения биологического разнообразия. Учитывая, что преодолеть общие проблемы возможно лишь общими силами, для решения данных вопросов необходимо международное и региональное сотрудничество.

Нормативно-правовая база и проекты, осуществленные в регионе

Прежде чем рассуждать о правах человека и защите окружающей среды, следует обратиться к нормативно-правовой базе проблемы. Краткое рассмотрение международных правил и норм, защищающих окружающую среду от вредного человеческого воздействия может послужить основой для закрепления утверждения о том, что окружающая среда и права человека являются взаимосвязанными и взаимодополняющими понятиями. Так как защита окружающей среды является также и обязанностью государства, концептуальная часть данной статьи также затрагивает региональные соглашения и обсуждение национальной политики. Изучение международного измерения защиты окружающей среды необходимо для разработки региональных и локальных механизмов предотвращения трансграничных последствий экологических катастроф.

Международно-правовая база

Растущее осознание экологических проблем стимулировало создание правовой основы для защиты окружающей среды на международном уровне. Международные договоры и соглашения являются главными правовыми источниками экологического права и, начиная с 1970-х годов, дискуссии о защите окружающей среды привели к тому, что на правовом уровне принципы защиты экологии были внесены в ряд международных конвенций (Ivanova and Escobar-Pemberthy 2017). Во-первых, в 1972 году Генеральная ассамблея ООН основала Программу ООН по защите окружающей среды (UNEP) для того, чтобы помочь странам, заинтересованным в охране окружающей среды, предоставляя им общие указания и программные рекомендации (Samaan 2011).

Стокгольмская декларация по среде обитания человека от 1972 г. и Рио-де-Жанейрская декларация по окружающей среде и развитию от 1992 г. – два краеугольных камня международного экологического права. Окружающая среда и права человека отныне связаны базовыми принципами, прописанными в данных декларациях и последующих многосторонних соглашениях. Как пишет Гюнтер Гандл, «Стокгольмская конференция стала первым шагом в сторону того, чтобы подвести итоги влияния человека на окружающую среду в глобальном измерении; стала попыткой разработать перспективный план  того, как охранять и развивать окружающую человека среду… [Учитывая, что] к моменту конференции в Рио, задачей международного сообщества стало систематизирование и перезагрузка существующих нормативных ожиданий касательно окружающей среды, […] [и одновременно с этим] установление юридических и политических основ принципов устойчивого развития» (Handl 2012).

Фундаментальным принципом Стокгольмской декларации является «фундаментальное право человека на […] адекватные условия жизни в окружающей среде […], которые позволяют вести благополучную и достойную жизнь» (Report of the United Nations Conference on the Human Environment 1972). Рио-де-Жанейрская декларация, в свою очередь, заявляет, что «люди имеют право на здоровую и продуктивную жизнь в гармонии с природой» (UN Conference on Environment and Development 1992). Кроме того, наиболее важным положением обеих деклараций стало установление ответственности государства следить за тем, чтобы его решения и действия в рамках собственной территории не причиняли вреда окружающей среде за пределами действия национальной юрисдикции или в других странах (Handl 2012). Следует отметить, что последнее положение является крайне важной отправной точкой нашего исследования.

Другие международные документы связали окружающую среду с развитием. Вместе с экономическим и социальным развитием, защита окружающей среды является одним из трех столпов устойчивого развития, согласно докладу Международного саммита по устойчивому развитию 2002 г. (Report of the World Summit on Sustainable Development 2002). Резолюция Совета ООН по правам человека 2005 г. признала связь между правами человека, защитой окружающей среды и устойчивым развитием (Boer and Boyle 2013). Экологическая устойчивость, искоренение бедности и развитие являются основными принципами плана «Цели устойчивого развития ООН», принятого в 2015 г. (UN Sustainable Development Goals Knowledge Platform 2016).

На бумаге данные международные экологические права «звучат» захватывающе и вдохновляюще, однако они не лишены недостатков, особенно на уровне осуществления , так как международные организации не владеют полномочиями по контролю за выполнением решений.

Региональная правовая база

Европейская экономическая комиссия ООН (UNECE), одна из пяти региональных комиссий, созданных ООН в 1947-м году, заключила несколько экологических конвенций. Конвенция о защите и пользовании трансграничными водотоками и международными озерами (или Водная конвенция), принятая в 1992 в Хельсинки и вступившая в силу в 1996, призвана укрепить трансграничное сотрудничество в сфере водных ресурсов и создать условия для экономически эффективного управления, а также содействовать осуществлению комплексного регулирования водных ресурсов (Introduction. About the UNECE Water Convention n.d.). Более того, Водная конвенция обязует стороны  предотвращать, контролировать и уменьшать трансграничное влияние, а соседствующие страны, делящие трансграничные воды, должны сотрудничать, вступая в специальные соглашения и создавая совместные органы (Convention on the Protection and Use of Transboundary Watercourses and International Lakes (Helsinki, 1992) 1992). Среди стран Южного Кавказа, к Водной конвенции присоединился[2] лишь Азербайджан (Status of the Water Convention 1992). Азербайджан также присоединился к Протоколу по проблемам воды и здоровья. Армения и Грузия пока лишь подписали, но не ратифицировали Протокол к Конвенции (Status of Water and Health Protocol 1999). Согласно сообщению на официальном веб-сайте UNECE, данная Конвенция стимулирует сотрудничество между странами, испытывающими проблемы, связанные с трансграничными водами посредством совместных партнерств (Water Convention n.d.).

Существуют еще несколько важных международных соглашений, к которым пока присоединились лишь одна или две страны региона. Тем не менее, данные соглашения важны для совместного контроля за экологическими проблемами, особенно проблемами трансграничного характера, потому присоединение стран к данным соглашением является критически важным. Конвенция Эспо (формальное название «Конвенция по оценке экологического влияния»), принятая в 1991 г. и вступившая в силу в 1997 г., регламентирует обязанности сторон оценивать экологическое влияние определенной деятельности на ранних стадиях планирования, а также оповещать и консультировать друг друга обо всех проектах, которые могут неблагоприятно повлиять на состояние окружающей среды по обе стороны границы (ESPOO Convention 1991). К данной конвенции присоединились и Армения, и Азербайджан, а первая даже ратифицировала Протокол Конвенции (Status of Protocol on SEA 2003). Грузия к данной конвенции не присоединилась (Status of the ESPOO Convention 1991).

Другим важным соглашением является Аархусовская конвенция по доступу к информации, публичному участию в принятии решений и доступу к правосудию в экологических вопросах, принятая в 1998 году. Данная конвенция особенно актуальна, так как она связывает экологические права с другими правами человека и устанавливает обязанность сторон предоставлять общественности доступ к информации, публичному участию и правосудию в сфере экологии (Foundation for Democracy and Sustainable Development n.d.). Это единственная среди всех описанных выше конвенций, к которой присоединились все три страны Южного Кавказа (Status of the Aarhus Convention 1998). Это значит, что все они ратифицировали конвенцию, но лишь Армения и Грузия подписали Протокол (Status of the Protocol to Aarhus Convention 2003). Кроме этого, Армения и Азербайджан вступили в Конвенцию по трансграничным эффектам промышленных аварий (Convention on the Transboundary Effects of Industrial Accidents 1992), которая призвана помочь ее членам наладить сотрудничество и предотвратить индустриальные аварии, которые могут иметь трансграничный эффект, а также быть готовыми  в случае таких аварий, . Данная конвенция стимулирует сотрудничество и совместные исследования, также как и обмен информацией. С другой стороны, ни одна из стран не подписала Конвенцию ООН о водотоках, принятую в 1997 и вступившую в силу в 2014. Данная конвенция призвана содействовать кооперации для обмена информацией и данными, защиты экосистем, предотвращения и уменьшения загрязнения, включая загрязнение в результате вооруженного конфликта (Schulz 2014).

Кроме этого, всеми тремя странами были приняты Национальные экологические планы действий (NEAP) с целью реформирования национального законодательства  и адекватного решения проблем окружающей среды. Однако одновременно, Армения и Грузия решили обновить свои Планы, а Азербайджан решил разработать самостоятельные национальные экологические стратегии и планы (Leonardelli 2016).

Как и многие другие страны, которые внедряют экологические права в свои внутренние законодательные системы, Армения, Азербайджан и Грузия вступили в Европейскую программу добрососедства в 2004-м году, чтобы инициировать экологические реформы. В рамках другой региональной инициативы ЕС, Европейского партнерства, которое было основано в 2001 г., на Вильнюсском саммите в 2013 г. страны-участницы и ЕС разработали Дорожную карту, призванную отслеживать реформы, в том числе, и в экологическом секторе. Была также создана Совместная система экологической информации ЕС – ведущая институция, которая должна укрепить экологическое управление и партнерство (European Commission 2016).

Одной из наиболее важных региональных экологических юридических основ является Водная рамочная директива ЕС (WFD) – ключевой операционный инструмент для Водной инициативы ЕС (EUWI), которая направлена на обеспечение проведения реформ в сфере водообеспечения в странах ЕС и других государствах. Её целями, описанными в Докладе EUWI 2016 года, является улучшение институционных и регуляторных рамок, а также водный менеджмент, который улучшит воду, пищу, энергетическую безопасность и экономическое развитие (European Union Water Initiative 2016). Оценочный доклад EUWI о национальных политических диалогах 2014 года показывает, что Армения, Азербайджан и Грузия достигли значительного прогресса в принятии принципов Интегрированного управления водными ресурсами (IWRM), в котором EU WFD и Водная конвенция UNECE служат основами для содействия переходу, хотя осуществление этих принципов на практике также является вызовом. Между приверженностью и принуждением присутствует существенная разница. Мониторингу, инспекции, так же как и привлечению сообщества и предотвращению нарушений, которые ослабляют эффективность экологических законов, уделяют слишком мало внимания (UN Environmental Programme 2014). Недостаток прозрачности и общественной сознательности также вызывает серьезную обеспокоенность (Mardiste, et al. 2014).

В целом, регион сталкивается с нехваткой регионального сотрудничества, которое подчинялось бы единому правовому механизму. Как показывают примеры, рассмотренные ниже, в регионе существуют серьезные проблемы с трансграничными водами, которые невозможно решить без кооперации.

Проекты, реализованные в регионе

В странах Южного Кавказа было реализовано множество проектов по укреплению потенциала и субрегиональному сотрудничеству. Среди них проект Укрепление потенциала в Восточной Европе, на Кавказе и в Центральной Азии, который проходил в 2004-2008 гг. (Subregional Cooperation and Capacity-Building 2017). EUWI+ для стран Восточного партнерства (которую называют “EUWI+4 EaP” или ” EUWI + Восток”) – еще одна подобная программа, целью которой является привести местное законодательство в соответствие с европейским регулированием управления водными ресурсами, например, с EU WFD, который фокусируется на трансграничных водах, качестве воды и равноправном доступе к воде в речных бассейнах (EU Neighbours 2016).

Однако данный проект — не первый в своем роде. В прошлом в регионе проходили похожие проекты, направленные на принятие юридических, политических и стратегических действий в сфере водоснабжения. Проекты финансировались такими донорскими организациями, как Фонд развития ООН (UNDP), Шведское агентство по международному развитию (SIDA), USAID, Программа технического содействия странам содружества независимых государств (ТАСИС), ОБСЕ и НАТО. Например, в 2000-2002 гг. USAID вместе с компанией Альтернативы в развитии Inc. (DAI) реализовали проект Водный менеджмент на Южном Кавказе, который был направлен на « укрепление кооперации между водохозяйственными учреждениями на локальном, национальном и региональном уровнях, а также на демонстрацию возможностей интегрированного водного управления» (UN Environmental Program 2002). Но даже несмотря на то, что между Грузией и Азербайджаном (1997) и Грузией и Арменией (1998) существуют двусторонние соглашения о трансграничной защите окружающей среды, до сегодняшнего дня их сотрудничество в данной сфере было недостаточным, а количество данных, которыми страны обмениваются –  незначительным. Это стало главным сдерживающим фактором для развития продуктивного управления водными ресурсами (UN Water Activity Information System 2007).

К тому же, между 2002 и 2007, НАТО и ОБСЕ реализовали Проект по мониторингу рек на Южном Кавказе, собравший данные, которые до сих пор считаются единственной надежной информацией в этой сфере и которой пользуются эксперты из всех трех стран (North Atlantic Treaty Organization 2011). Главной целью данного проекта было создание социальной и технической инфраструктуры для совместной международной трансграничной проверки качества и количества воды в реках, обмена данными и управления водосборными бассейнами между Арменией, Азербайджаном и Грузией. Тем не менее, главной проблемой таких проектов является недостаточный уровень сотрудничества между организациями, которые реализуют данные проекты. Несмотря на общую деятельность, они не обмениваются информацией, потому как нет юридических документов, которые обязывали бы их к этому (Campana, et al. 2008).

Охрана окружающей среды превратилась в международную проблему несколько десятилетий назад. Защита окружающей среды, развитие и искоренение бедности стали взаимосвязанными проблемами с принятыми на международном уровне положениями и нормами, включая Цели устойчивого развития ООН. Кроме этого, в Европе существуют региональные инициативы, которые нацелены на территорию постсоветских стран, включая страны Южного Кавказа. Ожидается, что данные инициативы и положения будут содействовать управлению экологическими вопросами, особенно в сфере трансграничного влияния. Обзор международных и региональных юридических основ показал, что для регионального сотрудничества существует серьезное правовое основание. Тем не менее, существующие проблемы, связанные с управлением на местах или же внутригосударственными и межгосударственными конфликтами, негативно влияют на возможность сотрудничества, без которого достичь видимого результата в защите окружающей среды мало реалистично. С помощью примеров, которые мы рассмотрим в следующих частях статьи, мы обсудим  экологические проблемы, актуальные для региона, и укажем на изъяны при переходе от стратегии к практике.

Трансграничная защита окружающей среды в контексте прав человека и конфликтов в регионе: управление водными потоками (или его отсутствие) и их загрязнение

Общий обзор

Во времена Советского Союза между странами Южного Кавказа не было открытых конфликтов на почве водного управления, потому как речной бассейн Кура-Аракс, который считается главным источником воды для этих стран, находился в черте общих советских границ. Однако теперь меняющаяся политическая динамика между странами-соседками стала важным фактором, влияющим на управление трансграничными водами (O’Hara 2000). Поэтому отсутствие адекватного сотрудничества, вытекающее из Нагорно-Карабахского конфликта, стало серьезным препятствием для  разработки эффективной многосторонней системы водного менеджмента в регионе. Например, между тремя странами не существует соглашений, касающихся водного вопроса, хотя он напрямую влияет на политическую ситуацию в регионе (Campana, et al. 2008). Конфликты еще более усугубляются из-за разногласий, которое вызывают вопросы дележа трансграничных водных ресурсов. Данные разногласия и порождаемая ими напряженность вызваны такими факторами, как неравное распределение воды и сокращение её количества, построение несанкционированных водных конструкций и систем орошения, использование воды и водных объектов в зонах конфликта в качестве инструментов для провокации, загрязнение, низкая интенсивность сотрудничества между государствами, экологическими институциями и НПО, несогласованность водных стандартов, и т.д. (Yildiz 2017).

Несмотря на это, исследование Кампаны, основанное на глубинных интервью с экологическими экспертами из стран региона, показывает, что большинство из них (93,3%) согласны, что сотрудничество в сфере водных ресурсов между Арменией, Азербайджаном и Грузией могло бы привести к миру в регионе и улучшить его благополучие (Campana, et al. 2008). Для этого странам следует подписать, ратифицировать и внедрить региональные и международные соглашения. И хотя, как обсуждалось ранее, некоторые международные отношения, касающиеся экологических проблем, уже подписаны странами Южного Кавказа, очень немногие из  соглашений, реально способствующих региональной кооперации, основывающейся на взаимной подотчетности и обязательствах, были подписаны и ратифицированы всеми тремя странами. И хотя конфликты могут быть фактором, мешающим сотрудничеству, попытки сотрудничества должны иметь место ради окружающей среды и соблюдения прав человека.  Для этого необходимо, чтобы страны Южного Кавказа подписали и ратифицировали экологические соглашения, которые обеспечили бы координированное управление, отчетность и взаимообмен статистикой в сфере защиты окружающей среды.

Кура-Аракский бассейн

В региональном контексте пример речного бассейна Кура-Аракс («Арас» по-турецки) и управление  этими реками и их притоками заслуживает внимания в первую очередь. Трансграничная территория бассейна составляет порядка 190 тысяч 110 квадратных километров. Большая часть территории бассейна находится на территории Азербайджана (31,5%), Грузии (18,2%) и Армении (15,7%). Остальные части бассейна расположены в Иране (19,5%) и Турции (15,1%) (UN Food and Agriculture Organization 2009). В основном, воду из Кура-Аракса используют в Грузии, в сельскохозяйственных целях, и в Армении, где воду из бассейна также используют в промышленности. Для Азербайджана Кура-Аракс является главным источником пресной воды, которая составляет 70%  всей питьевой воды в стране.

Существуют серьезные проблемы касательно качества и количества воды в странах Южного Кавказа. В целом, Трансграничный диагностический анализ показывает, что существует несколько проблем, касающихся данного речного бассейна, актуальных для всех стран региона – изменения потоков пресной воды, загрязнение питьевой воды, утрата экосистем, эксплуатация рыбоводств, меняющийся климат, что приводит к засухам и наводнениям (UN Water Activity Information System 2007).  Кампан и др. описывают ситуацию на более обобщенном уровне: «в общих чертах, в Грузии присутствует избыток воды, в Армении существует определенная  нехватка из-за неэффективного управления, а в Азербайджане наблюдается серьезная нехватка воды. […] Бассейн очень загрязнен из-за недостаточной обработки городских сточных вод и возвратных вод от сельскохозяйственного сектора, использования пестицидов (например, ДДТ) в Азербайджане и недавнего возрождения химической и металлургической промышленностей в Грузии и Армении (Campana, et al. 2008). Почти 80% сточных вод всех трех стран сбрасываются назад в воды Кура-Аракского бассейна (Campana, et al. 2008).

Кроме загрязнения, в последние годы произошло множество изменений водного потока, в основном, из-за постройки водных дамб, водохранилищ (резервуаров) и гидроэлектростанций на реках. Согласно данным 2009 г., более 130 главных дамб и резервуаров находятся на притоках рек Кура и Аракс, а два больших расположены на главных реках (UN Food and Agriculture Organization 2009), самой большой из которых является дамба Мингачевир в Азербайджане (Kerres 2010). Эти дамбы и водохранилища используются для получения электроэнергии или орошения, а также для регулирования потока рек и предотвращения наводнений (Kerres 2010). И хотя дамбы играют важную социо-экономическую роль, они также приводят к уменьшению гидрологического течения в реках, что негативно влияет на окружающую среду и качество жизни людей живущих ниже по течению. Известно, что в результате человеческой деятельности 40% воды в реке Кура и 27% в Араксе не достигает Каспийского моря (Kerres 2010).

Загрязнение рек из-за горнодобывающей промышленности и другой деятельности также является проблемой, выходящей за рамки национальных границ и затрагивающей все страны региона. Загрязненная вода в любом случае течет в одну из главных региональных рек – Кура или Аракс, в результате впадая в Каспийское море. Пестициды и удобрения, которые используются в сельском хозяйстве, а также необработанные сточные воды являются дополнительными  источниками загрязнения рек. Несмотря на то, что водоочистительные сооружения были установлены по всей территории Кура-Аракского бассейна в советское время, лишь некоторые из них функционируют по сей день (Kerres 2010). Так как все три страны используют воду из рек для сельскохозяйственных нужд, в то время как для Азербайджана эта вода  является и питьевой, с точки зрения прав человека, обязанностью стран перед своими гражданами является поддержание чистоты этих рек ради обеспечения адекватных условий жизни населения (Статья 11), включая обеспечение высоких стандартов физического и психического здоровья (Статья 12) и право на возможность каждого индивида заработать себе на жизнь (в этом случае — посредством работы в сельскохозяйственном секторе) (Статья 6) (UN Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights 1966). В этой ситуации легко прослеживается связь между чистой окружающей средой и социально-экономическими правами,  находящимися под угрозой в ситуации, когда не найдено эффективное решение проблем местного и трансграничного ущерба экологии. Также важно отметить, что ряд исследований, рассматривающих внедренные региональные проекты по оцениванию качества воды с начала 2000-х гг. по 2010 г. показали, что эти инициативы, в основном, включают три страны Южного Кавказа, но не берут во внимание Иран или Турцию[3], которые также находятся на территории данного речного бассейна.

Это обстоятельство является одним из факторов, который приводит к отсутствию координирования и эффективного управления на более широком региональном уровне.

Влияние электростанций

Производство электроэнергии, равно сельскому хозяйству, более всех потребляют воду в Кура-Аракском бассейне. И хотя это считается не потребительским использованием, дамбы, которые нужны для производства гидроэлектроэнергии накапливают большое количество воды, которая не может быть использована в течение определенного  времени. Например, летом, когда вода в большем количестве необходима сельскому хозяйству для орошения, ее держат накопленной в целях производства энергии в зимний период. В то же время, уменьшение воды в реках приводит к экологическим последствиям – например, к деградации пойменных лесов, уменьшению количества рыб вниз по течению, эрозии берегов и тд (UN Water Activity Information System 2007). Другими причинами снижения течения в реках являются уменьшение распространения воды в системах орошения и вырубка лесов (UN Water Activity Information System 2007).

Водные дамбы и резервуары на реке Аракс в Турции и Армении

На реке Аракс в Турции построено (и запланировано построить) около 14-ти гидроэлектростанций. Пять из них уже закончены (Aras Nehri [Aras River] n.d.) Один из запланированных проектов предполагает расположить дамбу Тузлука недалеко от границы с Арменией. По этой причине данный проект подвергся определенной  критике, ведь он является разрушительным для окружающей среды. Экологи из Турции предупреждают, что проект, запланированный как дамба для орошительных работ и производства электроэнергии, разрушит птичий заповедник на реке Аракс – важное место гнездования птиц и остановочный пункт на миграционном пути для 240 видов пернатых (Rivers Without Boundaries 2013). Кроме этого, недалеко от этого места находятся пять деревень, которые вместе со своими сельскохозяйственными землями будут затоплены ради построения этой дамбы, а 2000- жителям данных деревень  придется переехать (Environmental Justice Atlas 2017). Что касается армянской стороны этого вопроса, в недавнем интервью Айсер Газарян, заместитель министра по охране окружающей среды Армении, заявил, что создание множества дамб на одной реке не только приведет к истощению ресурсов окружающей среды вниз по течению, но и, из-за ослабления водного потока в реке, приведет к необходимости  еще больше полагаться на воду из озера Севан, которое и так перегружено человеческой деятельностью (Econews 2018). В таких условиях значение реки Ахурян (Арпачай по-турецки), которая вытекает из одноименного резервуара, увеличивается, ведь она является не только снабжающим источником  окружающей среды, но и источником реки Аракс. С другой стороны, антропогенное вмешательство также влияет на водохранилище Ахурян, так как на озере Чилдир расположены две дамбы (Çıldır Gölü [Lake Childir] n.d.), а также еще как минимум одну дамбу планируют построить на реке Карс (Karsmanset 2018). Но армянская сторона также влияет на течение реки Ахурян посредством размещения своих небольших гидроэлектростанций. В 2014 г. экологи подняли тревогу из-за слишком большого количества небольших гидроэлектростанций на реке Ахурян, так как кроме трех уже существующих, правительство планировало построить еще две (Armenian Environmental Front 2014). Таким образом, гидроэлектростанции на реке Аракс в Турции и ряд небольших станций на реке Ахурян в Армении создают угрозу деградации сельскохозяйственных земель из-за отсутствия воды для орошения и из-за повреждения экосистем.

Соглашение Ахурян/Арпачай

В контексте приведенном в данной статье, существует и позитивная история, на которую стоит сослаться, несмотря на имеющиеся недостатки. Несмотря на долгое отсутствие дипломатических отношений между Арменией и Турцией, сегодняшний водозабор из резервуара Ахурян до сих пор регулируется соглашениями об использовании воды и конструировании дамб, которые были подписаны еще в рамках советского союза в 1927 г. и в 1973 г. Согласно этим соглашениям, водозабор делится поровну между двумя странами – 50 процентов для каждой из сторон (Government of Armenia 2011). Тем не менее, директор Ахуряно-Аракского водозаборного закрытого акционерного общества Эдуард Саргсян говорит, что во время подписания соглашения, турецкую сторону обязали впускать 350 м3 воды в водохранилище и, согласно соглашению, касательно этого количества воды не должно быть никакого человеческого вмешательства. Но со временем было построено дамб и, как замечает Саргсян, подписанные соглашения постоянно нарушаются, а равное распределение воды стоит под вопросом (Grigoryan 2013).

Сарсангское Водохранилище

Несколько водных дамб и водохранилищ на Южном Кавказе сохранились с советских времен. Сарсангское[4] водохранилище , водный объект, сооруженный на реке Тартар, является одним из тех, которые расположены в зоне Нагорно-Карабахского конфликта. В прошлом, кроме того, что он обеспечивал местные сообщества питьевой водой, этот резервуар был водохранилищем для орошения земель в окружающих его регионах, которые растягиваются далеко за границы конфликтной зоны на юго-восток и северо-восток Азербайджана. С другой стороны, на резервуаре Сарсанг стоит гидроэлектростанция, которая до сих пор остается главным источником электроэнергии для Нагорного Карабаха (Artsakhpress 2018). Конфликт стал преградой для поиска общих методов обновления дамбы и восстановления возможности использования воды в бытовых и сельскохозяйственных целях. Таким образом, Сарсангское водохранилище – подходящий пример для того, чтобы лучше понять влияние конфликтов на окружающую среду, на местные общины и уровень политизации правительством вопросов, связанных с экологией. Последнее  уменьшает шансы на сотрудничество. Но, несмотря на это, резервуар Сарсанг может стать окном возможностей для сотрудничества между азербайджанцами и армянами, где главной целью станет забота об окружающей среде, несмотря на  несогласие сторон по поводу Нагорно-Карабахского конфликта.

Милица Маркович отмечает, что из-за этого конфликта сотни тысяч людей были лишены качественной воды, а сотни тысяч гектаров плодородной земли остались без необходимого сезонного орошения в шести регионах Азербайджана, расположенных рядом с зоной конфликта (Markovic 2015). Недостаточные поставки воды в удаленные районы Азербайджана, так же как и риски в сфере безопасности, связанные с управленческими решениями, касающимися проблем, связанных с Сарсангским водохранилищем, были доложены Парламентской ассамблее Совета Европы (PACE), которая в января 2016 г. приняла резолюцию, призывающую независимых инженеров изучить ситуацию, а армянское правительство – перестать использовать воду как политический инструмент (Markovic 2015). С другой стороны, доклад Института по освещению войны и мира (IWPR) показывает, что и армянское население Нагорного Карабаха, и азербайджанцы, живущие в близлежащих регионах, страдают от недостатка воды для орошения из водохранилища Сарсанг (Poghosyan, Novruz and Musaelyan 2016). Другими словами, эта проблема влияет на все местные сообщества, хотя уровень этого влияния и количество людей, на которых оно распространяется, может быть разным. Возвращаясь к главному тезису нашей статьи – у людей, живущих в конфликтующих сообществах, есть право обладать доступом к чистой воде, а в контексте конфликтов на Южном Кавказе ситуация является открыто проблематичной.

Относительно Сарсангского водохранилища и потенциальной гуманитарной катастрофы, администрация президента Обамы предложила организовать встречу технических экспертов с обеих сторон, чтобы те обсудили управление водными ресурсами и проверку дамб (Mkrtchyan 2016). Но ни одна из сторон не проявила политической воли, необходимой для участия в указанной встрече. Например, еще в 2013 г. власти Нагорного Карабаха заявили, что они готовы сотрудничать с Азербайджаном для содержания и управления водными ресурсами в Сарсангском водохранилище (Asbarez 2013), но в Баку отклонили предложение обсудить этот вопрос с властями Нагорного Карабаха (Meydan TV 2016), так как для Азербайджана единственной стороной, с которой возможно вести переговоры, является Армения. В результате власти Нагорного Карабаха подчеркнули, что всему виной позиция Азербайджана, которая не оставляет возможности для переговоров (Asbarez 2016). Похожие нотки обиды и обвинения можно заметить и в официальном дискурсе Азербайджана. Например, спикер Министерства иностранных дел Азербайджана заявил, что: «использование водных ресурсов в качестве инструмента экологического террора и давления является государственной политикой Армении» (Rashid 2017). Кажется, что настоящей целью обеих сторон является не попытка достижения соглашения для решения срочных проблем местных жителей, а использование данных проблем как способ получить большую политическую выгоду. С другой стороны, страны не подписывали никаких документов, которые юридически обязывали бы их сотрудничать друг с другом. Таким образом, обмен информацией между правительствами остается критически малым, а это, в свою очередь, влияет на отсутствие доверия в то, что переданные данные будут абсолютно правдивыми. Лейлекян заявляет, что Азербайджан специально затягивает проблему Сарсангской дамбы в политических целях, а данным, которые поступают от азербайджанского правительства, нельзя доверять, так как они являются политически предвзятыми (Leylekian 2016).

Фил Гамагелян, директор Центра по трансформации конфликта Imagine, у которого мы взяли интервью в рамках данного исследования, заявил, что по примеру успешного восстановления дамбы Зонкари третьей стороной во избежание катастрофы, Imagine хотел привезти водных инженеров из ОБСЕ и ЕС для того, чтобы исправить проблемы пользования водохранилищем Сарсанг. Но эта попытка завершилась провалом, так как и азербайджанские, и армянские власти попытались политизировать данный процесс. Гамагелян заметил, что «армянская сторона попыталась привязать к этому некоторую форму легитимации правительства Нагорного Карабаха, в то время как азербайджанская сторона продолжала публично обвинять армянскую власть в халатности, отравлении воды и в других похожих проблемах. Власти обеих стран так и не дали разрешения экспертам из ЕС начать работу». При сравнении историй водохранилищ Зонкари и Сарсанг, Гамагелян подчеркнул, что первая оказалась успешной из-за того, что коллеги из Грузии и Южной Осетии договорились, что не будут политизировать экологические и гуманитарные вопросы, потому этот процесс не имел влияния на признание или непризнание Южной Осетии. С другой стороны, из-за накаления напряженности в Нагорном Карабахе в середине 2014-го г., азербайджанские эксперты перестали ждать лучших времен для того, чтобы возобновить диалог по этой проблеме.

Данный пример показывает, что крайне важным является необходимость обеих сторон сфокусироваться на охране окружающей среды без  попыток маркировать свои или чужие действия как политическую победу или поражение. Возможно, вопрос можно решить, разрешив третьей стороне наладить  использование воды или починить оросительные каналы, чтобы обеспечить всех доступом к воде —без медийного освещения этого процесса. Тем более, что такие случаи уже имеют прецедент в Грузии, что мы и обсудим ниже.

Водохранилище Зонкар/и

Водохранилище Зонкар/и, расположенное в Восточной Грузии, находится между тремя деревнями – Верхний Зонкар/и, Нижний Зонкар/и и Ацрисхеви/Ацрисхеу. Оно наполняется водой из Малой Лихвы, а его объем составляет 40 м3 воды. Согласно сведениям полученным от некоторых инженеров, у водохранилища есть потенциал выдержать дамбу, которая могла бы производить 8 мВт электроэнергии в год (Alania Inform 2009). Водохранилище Зонкар/и было сооружено и введено в эксплуатацию в 1973 г. и до 2008 г. обслуживалось инженерами, приписанными к нему грузинским правительством. После войны августа 2008 г. резервуар оказался по другую сторону линии разделения конфликтующих Грузии и Южной Осетии, а поэтому больше не контролируется правительством Грузии. Из-за этого инженеры, которые ранее обслуживали резервуар, не могут посещать территорию водохранилища для постоянного наблюдения.

Пока водохранилище было полностью рабочим, оно подпитывало два главных местных канала – Тирифон/и и Ванаты/Уанат, и было главным источником воды для систем полива для приблизительно 60 сел – и грузинских, и осетинских. После 2008 г. дамбы были закрыты во время оросительного сезона, что привело к накоплению воды внутри водохранилища.  После признания Россией, властей Южной Осетии в 2008 г., те были готовы инициировать сотрудничество с Грузией лишь в том случае, если все документы будут подписаны двумя сторонами, выступающими как независимые участники. Грузинское правительство отказалось принять такие условия.

В 2011 г. количество воды, накопленной внутри водохранилища, достигло критического уровня, что стало угрозой для трех окружающих водохранилище сел. Грузинские медиа сообщали, что из-за непригодных технических условий водохранилище могло не выдержать напор воды и рухнуть, что смыло бы с лица земли деревни, в которых проживают как осетины, так и грузины (Expert Club 2011). В ноябре 2012 г., после того как местные жители забили тревогу,  грузинские техники попросили разрешения посетить водохранилище, чтобы проверить его состояние (Aptsiauri 2012). Политики и дипломаты собирались в Стамбуле и в Ереване несколько раз, чтобы обсудить проблему водохранилища. «Я признаюсь, что как бывший министр интеграции, я тоже не сделал достаточно, чтобы решить эту проблему, потому что я не чувствовал поддержки на высшем уровне грузинского правительства», заявил Паата Закарейшвили в интервью для нашего исследования. «Мне кажется, что осетинская сторона была намного более расположена к сотрудничеству, чем грузинская. Но ни одно из правительств не имело четкого видения того, как решить эту проблему. Во время обсуждений я не чувствовал себя в позиции силы, потому что понимал, что позже у меня будут проблемы с нашим правительством, если бы я действительно поступил так, как мне казалось нужным», добавил Закарейшвили. Дальнейшее сотрудничество для решения этой проблемы стала знаком того, что в какой-то момент перспектива гуманитарной катастрофы стала очевидной для всех.

Соглашение, к которому удалось прийти, не было лучшим результатом из возможных, но представляло из себя оптимальный минимум, благодаря которому можно было бы предотвратить катастрофу.  Грузинским экспертам позволили провести техобслуживание водохранилища единожды (с целью предотвращения наводнения) — без подписания каких-либо документов. Водохранилища открыли, а накопленную воду спустили. Сотрудничество в этом вопросе не вылилось во что-то большее, и с того момента водохранилище не используется для орошения ни грузинской, ни осетинской стороной. Тем не менее, стороны, вовлеченные в переговоры, говорят, что дело водохранилища Зонкар/и было позитивным, так как помогло предотвратить наводнение, хотя переговоры и не использовались как возможность внедрения еще больше взаимовыгодных соглашений. В интервью для данной статьи Гела Зазиашвили рассказала, что потенциал  дальнейших переговоров присутствовал, хотя обсуждения этого вопроса не касались уже более года.

Водохранилище Зонкар/и сейчас де-факто обслуживается правительством Южной Осетии. Оно эксплуатирует его таким образом, который не отвечает потребностям местных жителей – водохранилище закрыто во время оросительного сезона, но открыто зимой, когда в этой воде нет надобности. Водохранилище снова находится в крайне неудовлетворительном состоянии. Так как грузинское правительство не может пользоваться запасами воды водохранилища для орошения, оно установило водный насос для откачки воды из реки Большая Ляхви. Насос работает на электроэнергии и его обслуживание стоит дороже, чем использование воды из водохранилища Зонкар/и.

Водохранилище Энгури

Дамба Энгури и гидроэлектростанции, расположенные в зоне Абхазского конфликта, стали предпосылкой для встречи и сотрудничества между грузинами и абхазами. Война 1992-го г. разделила разные части самого большого комплекса гидроэлектростанций на Кавказе – сегодня дамба на реке Энгур/и находится на грузинской стороне, а сами электростанции находятся на абхазской стороне. Данный гидроэлектрический комплекс имеет стратегическую важность – он является главным источником энергии и для грузин, и для абхазцев. Но так как данный объект может работать лишь в комплексе, конфликтующие стороны, с некоторыми оговорками, согласились обеспечивать его постоянную работу в целях собственной энергетической безопасности. Сотрудничество в вопросах водных ресурсов реки Энгур/и началось по причине экономической и социальной необходимости (Cohen and Garb 1999).

Несмотря на напряженные политические отношения между правительствами и властями, грузинский и абхазский персонал сохранил доброжелательные рабочие отношения и продолжает работать вместе без серьезных разногласий. Другими словами, энергетический комплекс заставил тогдашних лидеров Ардзинбу и Шеварднадзе, так же как и нынешних лидеров Грузии и Абхазии, общаться — по телефону или вживую. Конструктивная коммуникация содействовала проведению переговоров (Garb and Whitely 2001). Во время короткого периода закрытия комплекса в целях починки зимой 2017 г., электроэнергия для Абхазии частично поставлялась из России, однако другая часть обеспечивалась правительством Грузии (Civil.ge 2017).

Несмотря на сотрудничество, между странами все еще присутствуют разногласия по поводу распределения электроэнергии. У абхазцев, включая жителей Гал/и (в большинстве своем, это этнические грузины), нет счетчиков электроэнергии. Власти Абхазии недавно начали их установку, но процесс по неизвестной причине приостановился. Коммунальный платеж за электроэнергию в Абхазии является фиксированным – 400 рублей в месяц. Хотя то, как он высчитывается, остается неясным. Согласно последнему докладу, опубликованному на сайте местного поставщика электроэнергии «Энгуреси», у компании наметились растущие финансовые проблемы. Если ситуация не изменится, компания не сможет покрыть свои задолженности платежами, которые приходят лишь с одной стороны реки Энгур/и (Geoworld 2011). К моменту последнего отчетного[5] периода в 2016 г., убыток компании составлял 38,129 грузинских лари. В докладе указывается, что электроэнергия, которая бесплатно достается де-факто правительству Абхазии, является одной из самых больших проблем, требующих незамедлительного решения. Власти обеих сторон осознают, что потребность в электроэнергии в Абхазии растет, и это вызывает все больше беспокойства со стороны грузинских властей (Kokaia 2017) и аналитических центров в энергетическом секторе (Margvelashvili 2017). Кроме этого, грузинские медиа сообщают об угнетающих обстоятельствах, связанных с энергетическим комплексом. В мае 2018 г. грузинские медиа сообщали, что главный энергогенератор станции затопило и вода внутри него поднялась до 20 см (Georgian Broadcaster 2018). В период существования этой технической проблемы Грузия импортировала электроэнергию из Турции, Азербайджана и Армении, чтобы обеспечить потребность страны в энергии.

Так же, как и в ситуации с Зонкар/и, в случае с комплексом Энгур/и мы имеем дело с нереализованной возможностью сотрудничества.

Загрязнение воды в регионе

В Грузии, Армении и Азербайджане муниципальные, индустриальные и сельскохозяйственные потребители являются главными источниками загрязнения воды в Кура-Аракском бассейне. Из-за того, что системы водоочистки старые, а их обновление слишком дорогостоящее, городские и сельские сточные воды являются основными источниками загрязнения.

Источники загрязнения воды в Армении

Низкое качество воды – еще один фактор, который негативно влияет на экосистемы и естественную среду внутри и вокруг реки Аракс. Согласно данным 2017 г, предоставленным Центром информации и мониторинга влияния на окружающую среду, река Вохчи (еще один приток реки Аракс) относится к пятому классу рек, а это означает, что качество воды в ней очень низкое и она серьезно загрязнена[6] (Environmental Impact Monitoring and Information Center 2017).

Согласно более раннему исследованию, главной причиной загрязнения реки Вохчи является горнодобывающая промышленность (Ողջի գետի աղտոտումն ու լեռնահանքային արդյունաբերությունը` փորձագիտական գնահատական [Voghji River Pollution and Mining Industry – Expert Evaluation] 2010). Норашеник, ее главный приток, также был помещен в пятую категорию (наихудшую) состояния воды. Это неудивительно, так как в Норашеник попадают сточные воды из самого большой в регионе хвостовой дамбы Арцваник. В целом, серьезное развитие горнодобывающей индустрии в регионе повлияло на увеличение присутствия в реке Вохчи таких металлов, как железо, магний, цинк, кадмий и других (Gabrielyan, Shahnazaryan and Minasyan 2018).

Горнодобывающая промышленность – главный источник загрязнения Кура-Аракского водного бассейна. Несмотря на то, что, согласно докладам, металлургическая и горнодобывающая индустрии в Армении и Турции являются самыми опасными именно для реки Аракс (Kerres 2010), за последние несколько лет горную добычу также развивали на реке Кура и ее притоках. В результате концентрация металлов в месте слияния рек Аракс и Куры превышает допустимый уровень почти в девять раз, концентрация фенолов в шесть раз, минерального масла в два раза, а сульфатов – в три раза (Kerres 2010). Если раньше главным источником загрязнения для реки Кура были необработанные сточные воды из городов, то сейчас к ним добавилось  загрязнение, исходящее от грузинской и армянской горнодобывающей индустрии (Bakradze, Kuchava and Shavliashvili 2017). Важно отметить, что для того, чтобы остановить последующее загрязнение рек в Армении, за последние несколько лет было создано движение экологических групп, ставящее своей целью приостановить реализацию еще одного проекта добывающей промышленности в Амулсаре – месте нахождения рек Арпа и Воротан, притоков реки Аракс (Liakhov and Khudoyan 2018).

С армянской стороны река Дебед, еще один приток Куры, также страдает от  добывающей промышленности. Согласно данным 2017 г., предоставленным государственными наблюдателями, качество воды в реке Дебед на границе с Грузией также оценивают как качество  пятой категории. Притоки реки Дебед — Ахтала и Шнох, находятся в похожем состоянии (Environmental Impact Monitoring and Information Center 2017). Во всех случаях концентрация молибдена, как и других металлов, очень высока, что указывает на металлы, которые добывают недалеко от указанных рек. Река Шнох особенно подвержена загрязнению медью и молибденом, который добывают в Техуте. На протяжение лишь 3-4 лет добычи и использования данной шахты качество воды в реке изменилось с категории «хорошее» на «плохое» (Minasyan 2015). Наиболее «свежие» сведения об утечках из хвостовой дамбы шахты были

зафиксированы в начале 2018 г. (Teghout Tailing Dump Tails Flowing into Shnogh and Debed Rivers: Inspection Following Alarm Signal 2018). С того времени шахта прекратила свою работу, что объясняли рядом причин. Одной из них называли нестабильность хвостовых дамб шахты. Компания обслуживающая шахту подтвердила это на бумаге  (Teghout CJSC Confessed: Teghout Tailing Dump Sustainability Indicators Don’t Comply with Armenian Legislative and International Highest Criteria 2018).

Другой приток Дебеда, Ахтала, также подвергается негативному воздействию от деятельности Ахтальского горно-обогатительного комбината (Akhtala River Resembling a Tailing Pipe Because of Accumulation of Akhtala ODC Dumps 2015). Тяжелые металлы, которые обнаруживаются в водах Ахтала –  молибден, цинк, медь, магний и кобальт (Environmental Impact Monitoring and Information Center 2017). Самый недавний зафиксированный случай утечки из хвостовой дамбы случился в начале 2018 г. После публично высказанной обеспокоенности,  Инспекционный отдел по охране природы и полезных ископаемых провел анализ и обнаружил высокую концентрацию тяжелых металлов в водах реки Дебед. И хотя компании, по причине которой случилось загрязнение, был выписан штраф, общественность была настроена скептически по поводу того, какие методы были вследствие этого применены для ограничения загрязнения (Arzumanyan 2018). Было зафиксировано, что медный рудник в городе Алаверди, а особенно связанная с ним дамба, загрязняют реку Дебед (через ее приток Мадан), так как дожди вымывают почву дамбы, вследствие чего дождевая вода попадает в реку (Paremuzyan 2014).

Загрязнение рек, как и загрязнение воздуха и земли –  не только экологическая проблема. Загрязнение данных ресурсов напрямую влияет на здоровье населения и экономическую деятельность в регионе. Время от времени представители местных сообществ, проживающих недалеко от шахт Армении, сообщают о проблемах со здоровьем (Paremuzyan 2014). Также периодически сообщается о срыве экономических деятельностей, как культивация земли и выращивание растений по причине загрязнения речной воды близлежащими рудниками (Nikoghosyan 2018). Таким образом, чистая окружающая среда важна не только для биологического разнообразия, но и напрямую связана с благосостоянием и здоровьем людей и их социально-экономическими правами.

Источники загрязнения воды в Азербайджане

Для начала важно отметить, что в отличие от Армении и Грузии, в Азербайджане главным источником загрязнения является нефтедобыча на Каспийском море – она является причиной 90% загрязнения воздуха в стране (Mustafaev and Yuzbashov 2001). Качество воды в Кура-Аракском бассейне является большой проблемой для Азербайджана, так как вода из него составляет немалую часть питьевой воды в стране. Вибрионы холеры –  распространенной по всему миру кишечной инфекции, можно найти в поверхностных водах Азербайджана, в том числе в реках и в Каспийском море. Причиной этому является неправильная обработка воды (Ahmadov, et al. 2013). Согласно исследованию, проведенному Вогелем и др., в стране работают 16 водоочистных станций, но лишь некоторые из них работают в полном режиме и на надлежащем уровне (Vogel, et al. 2017). С другой стороны, причиной ухудшающегося состояния малых горных рек в Азербайджане стала интенсивная откачка воды для орошения и сильное загрязнение из-за горнодобывающей индустрии на Малом Кавказе (Abbasov and Smakhtin 2009). Если быть более точными, факторов загрязнения воды несколько – например, необрабочищенные сточные воды из систем канализации —городских и индустриальных, а также использование множества сельскохозяйственных удобрений (Euwipluseast n.d.). Заводы и центры горной добычи выбрасывают значительное количество сточных вод в притоки Кура-Аракского бассейна – например, в реки Агстафачай, Кошгарчай и Ганджачай, которые находятся в северо-западной части бассейна.

Чаще всего загрязняющими веществами является растворенный кислород, железо и другие металлы. Например, река Ганджачай очень загрязнена аммонием и нитратами, Агстафачай – растворенным кислородом, нефтепродуктами и медью, которая оказывается в Азербайджане, пройдя путь от Армении (International Hydrological Program Association Report 2013). К тому же, в разные притоки бассейна (включая реки Товузчай и Заямчай) также сбрасывают сельскохозяйственные отходы. В целом, количество тяжелых металлов в почве Азербайджана превышает мировые стандарты в восемь раз в случае со свинцом, в три раза в случае с кадмием, в два — с никелем, в 50-60 раз — с цинком и в 10 раз — с медью (Ewing 2010). Такой уровень загрязнения почвы, скорее всего, также влияет на состояние воды в реках. Отсутствие эффективных механизмов  управления водными ресурсами на Южном Кавказе, в свою очередь, только усугубило проблему (Abbasov and Smakhtin 2009). Таким образом, перед Азербайджаном стоит вызов, связанный с низким качеством воды в реках, что является результатом и местного, и трансграничного загрязнения.

Источники загрязнения воды в Грузии

Как и в Армении и Азербайджане, в Грузии существуют разные источники загрязнения воды. Горнодобывающая промышленность является одним из них таких источников. Например, река Машавера, приток реки Кура, очень загрязнена тяжелыми металлами. Официальный мониторинг систем поверхностных вод, проведенный Агентством природных ресурсов Грузии, показывает, что загрязняющих веществ слишком много не только в определенных местах реки Кура, но и в ее притоках – Казретула и Машавера, которые протекают мимо горнодобывающей компании Rich Metals Group. Осенью и зимой 2016 г. концентрация магнума превосходила норму в нескольких местах реки Кура, в которых была проведена проверка. В деревне Кесало, которая находится в округе Гардабани, концентрация манганума была выше предусмотренной законодательством Грузии нормы (42.2 мг/литр; лимит – 1,1 мг/литр). Концентрация сульфатов (1218,52 мг/л, лимит – 2,4 мг/л) и кальция (297,74 мг/л; лимит – 1,7 мг/л) также превосходила установленную норму в проверяемых местах (National Environmental Agency 2017).

Более того, количество аммониевых нитратов было выше установленной нормы в округе Боржоми и варьировалось от 0,163 до 1,757 мг/л, в то время как допустимая норма составляет 1,4 мг/л. Концентрация аммониевого нитрата была выше разрешенного в пяти образцах воды в округе Карели и в Тбилиси, недалеко от дамбы Захеси. В одном из образцов, который был забран недалеко от моста Вахушти, содержание кислорода в воде было ниже установленной законом нормы. В реке Казретула, протекающей мимо горнодобывающей компании Rich Metals Group (а далее эта река впадает в реку Машавера), уровень аммониевых нитратов превышает разрешенную норму в 20 образцах из забранных 23. А концентрация кальция в них, к примеру, составляла от 73,18 до 260,75 мг/л, когда разрешенная норма установлена на отметке 1,4 мг/л. В реке Поладаури также было обнаружено небольшое превышение нормы концентрации таких тяжелых металлов, как барий и кадмий (National Environmental Agency 2017).

Канализационные воды тоже являются одним из важных источников загрязнения рек. 11,7% населения Грузии до сих пор пользуется канализационной системой, в которой вода не проходит через должную систему очистки (National Statistics Office of Georgia 2017). С другой стороны, хотя около 70% городских сточных вод попадает в объединенную систему канализаций, сельские домохозяйства тоже загрязняют окружающую среду (European Union Water Initiative 2012). Кроме этого, нелегальные мусорные полигоны и свалки, включая те, которые состоят из строительного мусора, также являются важным фактором загрязнения воды вдоль реки Кура. Такие свалки, находящиеся на территории речного бассейна и созданные обычными людьми, не подпадают под официальные стандарты – под ними нет защитного покрытия или системы сбора подтеков. В результате, ядовитые вещества загрязняют не только грунтовые воды, но и реки, так как свалки обычно появляются на берегах рек и смываются в них во время наводнений, принося в реку не только органические загрязнители, но и пластиковый мусор (European Union Water Initiative 2012).

Однако в Грузии все же имеется единственное место, в котором якобы соблюдаются нормы трансграничного управления водными ресурсами. Это станция водообработки, которая находится в Гардабани, недалеко от границы с Азербайджаном. Эта станция  – единственная в Грузии, собирающая сточные воды из Тбилиси и Рустави. Тем не менее, она осуществляет лишь механическую очистку воды, а поэтому выпускает практически необработанные сточные воды в реку Кура, которая потом течет в направлении Азербайджана. Точно так же, как и в предыдущих случаях, Грузии не хватает необходимой инфраструктуры, чтобы управлять водными ресурсами на границах, а источников загрязнения воды в стране достаточно (в основном, они относятся к категории канализационных вод и тяжелых металлов, выделяющихся горнодобывающей промышленностью (European Union Water Initiative 2012).

Вывод

Целью данной статьи было исследовать существующие экологических проблем в регионе Южного Кавказа, в особенности, в Кура-Аракском бассейне.  Все страны Южного Кавказа, включая Турцию и Иран, подвержены одним и тем же экологическим проблемам. Мы обсуждали, что доступность питьевой воды и водных ресурсов для орошения почвы и производства товаров с целью заработка является правом людей — представителей местных сообществ, и на это право напрямую влияет конфликт в регионе.

Статья  заострила внимание на трансграничном водном управлении и двух разных вытекающих проблемах,о – водном потоке и загрязнении воды. Обзор региональных и международных юридических основ показал, что в то время, как были подписаны несколько экологических соглашений,  юридически обязывающих одну или две страны Южного Кавказа к определенным действиям, отсутствие третьей стороны снижает возможности сотрудничества и качество управления трансграничными водами. К тому же, не существует ни одного трехстороннего соглашения, подписанного Грузией, Арменией и Азербайджаном, которое бы обязывало все три правительства защищать окружающую среду. Кроме этого, региональные проекты, в основном, инициируются заграничными донорами и связанными с ними организациями – такими как USAID, UNEP и институциями ЕС. Такие проекты редко включают Иран и Турцию как государства, находящиеся на берегах рек Кура-Аракского бассейна. С другой стороны, загрязнение рек кажется серьезной проблемой во всех трех странах, но эти страны не обладают  необходимым количеством механизмов обмена данными, а также ощущается нехватка политической воли, необходимой для того, чтобы снизить уровень загрязнения вод. Данные, собранные во всех трех странах, показывают, что главными источниками загрязнения являются канализация, сельское хозяйство и горнодобывающая индустрия. Загрязнение вверху течения реки, к которому добавляется загрязнение ниже по течению, серьезно вредит окружающей среде, так как вода становится еще более загрязненной, а это является серьезнейшей проблемой для Азербайджана, в котором, в отличие от Грузии и Армении, которые, в свою очередь, используют грунтовые воды для питья, большая часть питьевой воды поступает из рек Кура-Аракского бассейна. Кроме прочего, Кура является второй по величине рекой, впадающей в Каспийское море, обеспечивая 10% от его общего притока воды, а потому Кура может только увеличить количество источников загрязнения Каспийского моря (UN Water Activity Information System 2007).

Политизация экологических проблем – еще один фактор, мешающий началу неполитических соглашений по вопросам защиты окружающей среды. Другими словами, некоторые из водохранилищ оказались в зонах конфликта, а это создает еще один вызов  управлению водными ресурсами, независимо от того, используются ли они для орошения или в качестве питьевой воды для нужд населения. Таким образом, местные общины по обе стороны конфликта страдают от отсутствия решений конфликтов и сотрудничества по экологическим вопросам.

Позитивные примеры сотрудничества, как в случае с водохранилищем Зонкар/и, показывают, что возможности взаимовыгодных решений существуют всегда. Тот же аргумент актуален и для  сделки между Турцией и Арменией по поводу водохранилища Ахурян. Тем не менее, очевидно, что не все ожидания могут быть реализованы, даже при успешныхе случаях партнерства, как в случае с дамбой Энгури. Но, в таких случаях, ограниченное сотрудничество лучше, чем отсутствие всякой кооперации, как в случае с дамбой Сарсанг в контексте Нагорно-Карабахского конфликта. В этом случае причиной является недостаток данных и взаимного доверия. К тому же, действия всех сторон политизированы, что уменьшает шансы на сотрудничество по неполитическим вопросам и без принятия волевых политических шагов. Политизация экологических проблем всегда сопровождается активным освещением этих вопросов в СМИ, а подлинность новостей в данном случае очень сложно проверить. Единственным решением этой проблемы, предложенным на сегодняшний день, было сотрудничество местной власти в Азербайджане, властей Нагорного Карабаха и соответствующих представителей агентств по управлению водными ресурсами, а также НПО для того, чтобы разработать честное распределение воды, а также предотвратить наводнения и загрязнение водных ресурсов (Huseynov and Poghosyan 2012).

Также важно заметить, что большинство проблем с окружающей средой достались нам в наследство от советского союза, но все они были сильно усугублены в 1990-е гг. На бумаге все три страны приняли внутренние законы, которые отвечают международным нормам. Тем не менее, как указывалось выше, местные институты часто не способны применить эти принципы и правила на практике. Вдобавок, тип и размах трансграничных проблем на этой стадии все еще не до конца очевиден. Например, несмотря на то, что факт загрязнения воды вверху течения серьезно влияет на страну, которая находится ниже по течению рек, очевидно, что никаких действительно «работающих» решений или измерений проблемы на границах так и не было предпринято. Таким образом, ни актуальные данные о видах и количествах загрязняющих веществ, которые перетекают из одной страны в другую, ни данные о связи эрозий в странах вверх по течению с наводнениями в странах вниз по течению, не являются доступными (European Union Water Initiative 2012).

Рекомендации

Мы считаем, что правительствам важно начать воспринимать внутренние и трансграничные экологические проблемы и человеческие права как два взаимосвязанных феномена. Для решения данных проблем следует отдавать приоритет потребностям и интересам местных сообществ.  Тем не менее, этот процесс стоит начать с того, что конфликтующие стороны стали бы воспринимать превалирующие экологические проблемы отдельно от конфликтов. Сторонам стоит избегать рассмотрения экологических проблем как способа получения политической выгоды, ведь такой подход лишь снижает уровень доверия и разжигает дальнейший антагонизм.

Сторонам следует прибегнуть к локальным попыткам обмениваться визитами, чтобы наблюдать состояние водохранилищ, по возможности, без освещения этого в СМИ. Очевидно, что для того, чтобы преуспеть в решении более обширных проблем, необходимо намного больше времени и ресурсов. Но стороны должны брать во внимание краткосрочные потребности местных общин, чтобы обеспечить их право доступа к воде и чистой окружающей среде. Это может быть возможно лишь в том случае, если стороны осознают, что эти шаги необходимы для предотвращения гуманитарной катастрофы, как это было успешно сделано в случае с Зонкар/и. В этом ключе одним из важных шагов станет привлечение представителей местных сообществ, которые напрямую страдают от указанных экологических проблем.

Существует несколько экологических соглашений, которые должны быть подписаны всеми тремя странами для того, чтобы построить юридическую базу для трехсторонней кооперации. Это будет способствовать обмену данными, что, в свою очередь, является одной из главных причин отсутствия взаимного доверия. Международные соглашения важны, но без внешних и внутренних стимулов имплементация обязанностей, прописанных в местных законах и международных соглашениях, может потребовать больше времени, чем люди и природа могут себе позволить. Очень важен тот факт, что международные институции и зарубежные страны оказывают поддержку и демонстрируют запрос на достижение результатов в вопросе принятия решений а также готовы предоставить руководство для того, чтобы решить трансграничные проблемы, как в случае с предотвращеним загрязнения Кура-Аракского бассейна.

Сложно переоценить важность стремления зарубежных акторов, например, агентств ООН или ЕС, совместно мониторить ситуацию на местах в сотрудничестве с местными акторами. Мониторинг должен проводиться во всех государствах, включая те, где имеет место конфликт. Мониторинг поможет создать рабочий план действия для предотвращения загрязнения окружающей среды во всем регионе. Более того, мониторинг в конфликтных зонах также должен помочь раскрыть глаза на состояние окружающей среды на этих территориях, мифы о котором часто становятся материалом для создания конфликтной риторики, следовательно, лишь усугубляют конфликт.

Пять прибрежных стран региона Каспийского моря (Россия, Казахстан, Туркменистан, Иран, Азербайджан) должны уделять особое внимание охране речных бассейнов, питающих море. Таковым является Кура-Аракский бассейн. Также следует контролировать промышленную деятельность в море, например, добычу нефти. В рамках политических рекомендаций мы предлагаем региональным институтам быть более инклюзивными в своих проектах, внедряя их в формате «три плюс два», объединяя страны Южного Кавказа с Ираном и Турцией.

В заключение добавим, что каждой из стран необходимо провести трезвую оценку потерь, к которым привело загрязнение воды, почвы и воздуха – начиная от потерь в биологическом разнообразии, заканчивая экономическими потерями из-за уменьшенного сельскохозяйственного потенциала, расходами бюджета для сектора здравоохранения, миграции из загрязненных зон и даже потенциала обострения конфликта из-за трансграничного загрязнения. Эти данные следует сравнить с перспективой развития зеленой экономики, построенной на политике, в центре которой стоят человек и природа. Когда потери и возможные выгоды будут очевидны, шансы на гармоничное сосуществование людей и природы станут выше, а причин для развития конфликта между соседями станет на одну меньше.

Использованная литература

Abbasov, Rovshan, and Vladimir Smakhtin. 2009. “Introducing Environmental Thresholds into Water Withdrawal Management of Mountain Streams in the Kura River Basin, Azerbaijan.” Hydrological Sciences Journal.

Adebowale, Maria, Chris Church, Beatrice Nduta Kairie, Boris Vasylkivsky, and Yelena Panina. 2001. Environment and Human Rights: A New Approach to Sustainable Development. Accessed November 25, 2018 http://pubs.iied.org/pdfs/11016IIED.pdf.

Ahmadov, Rashid, Mukhtar Rajabov, Bradd Haley, and Sevinj Ahmadova. 2013. “Detection of Vibrio Cholerae in Environmental Waters Including Drinking Water Reservoirs of Azerbaijan.” Environmental Microbiology Reports.

2015. “Akhtala River Resembling a Tailing Pipe Because of Accumulation of Akhtala ODC Dumps.” Ecolur. Accessed August 22, 2018. http://ecolur.org/en/news/sos/akhtala-river-resembling-a-tailing-pipebecause-of-accumulation-of-akhtala-odc-dumps/7244/.

Alania Inform. 2009. Южная Осетия может обеспечить себя электроэнергией и экспортировать ее [South Ossetia May Generate and Export Hydro Energy]. Accessed November 25, 2018. http://osinform.org/12492-juzhnaja-osetijamozhet-obespechit-sebja.html.

Aptsiauri, Goga. 2012. ოსურ და ქართულ სოფლებს საფრთხე ნაწილობრივ მოეხ სნათ [The Problems of Georgian and Ossetian Villages’ are Partly Solved]. Accessed November 25, 2018. https://www.radiotavisupleba.ge/a/zonkaridam/24765935.html.

n.d. “Aras Nehri [Aras River].” Enerji Atlasi. Accessed August 21, 2018. http://www.enerjiatlasi.com/akarsular/aras-nehri.html.

Armenian Environmental Front. 2014. Ախուրյան գետն էլ փոքր ՀԷԿ-երի զոհ [River Akhuryan Also Victim of Small HPPs]. Accessed August 21, 2018. http://www.armecofront.net/lrahos/akhuryan-get/.

Artsakhpress. 2018. The Volume of Produced Electricity Has Increased by 120%. Director of “Artsakh HPP’’. Accessed November 25, 2018. https://artsakhpress.am/eng/news/96336/the-volume-of-producedelectricity-has-increased-by-120-director-of-%E2%80%9Cartsakhhpp%E2%80%99%E2%80%99.html.

Arzumanyan, Eduard. 2018. Դեբեդ գետում հայտնաբերվել են ծանր մետաղներ. պատիժը՝ տուգանք [Heavy Metals Have Been Found in the Debed River. Penalty]. February 9. Accessed August 22, 2018. http://www.armtimes.com/hy/article/130969.

Asbarez. 2013. Karabakh Extends Hand to Azerbaijan. Accessed November 25, 2018. http://asbarez.com/112858/karabakh-extends-a-hand-to-azerbaijan/.

—. 2016. Sarsang Reservoir Resolution Hurts Karabakh Negotiations. Accessed November 25, 2018. http://asbarez.com/145396/sarsang-reservoir-resolutionhurts-karabakh-negotiations/.

Bakradze, Elina, Gulchina Kuchava, and Lali Shavliashvili. 2017. Study of Contamination of the Transboundary River Kura in Georgia. Accessed August 22, 2018. https://www.ewra.net/ew/pdf/EW_2017_58_54.pdf.

Boer, Ben, and Alan Boyle. 2013. Human Rights and the Environment – Background Paper for the 13th Informal ASEM Seminar on Human Rights. Accessed November 25, 2018. http://ssrn.com/abstract=2393753.

Campana, Michael, Nodar Kekelidze, Berrin Basak Vener, and Bahruz Suleymanov. 2008. Science for Peace: Monitoring Water Quality and Quantity in the Kura-Araks Basin of the South Caucasus. Accessed November 25, 2018. https://www.researchgate.net/publication/226134632_Science_for_Peace_M onitoring_Water_Quality_and_Quantity_in_the_KuraAraks_Basin_of_the_South_Caucasus.

n.d. “Çıldır Gölü [Lake Childir].” Enerji Atlasi. Accessed August 21, 2018. http://www.enerjiatlasi.com/akarsular/cildir-golu.html.

Civil.ge. 2017. აფხაზეთს ელექტროენერგიას მოსკოვი და თბილისი მიაწვდიან [Moscow and Tbilisi will Provide Abkhazia with Electricity]. February 1. Accessed November 25, 2018. https://old.civil.ge/geo/article.php?id=30995.

Cohen, Jonathan, and Paula Garb. 1999. A Question of Sovereignty: The Georgia– Abkhazia Peace Process. Accessed November 25, 2018. https://www.cr.org/accord-article/economic-dimensions-incentive-or-obstacle.

1992. “Convention on the Protection and Use of Transboundary Watercourses and International Lakes (Helsinki, 1992).” UN Economic Commission for Europe. Accessed November 25, 2018. https://europa.eu/capacity4dev/publicenvironment-climate/document/convention-protection-and-usetransboundary-watercourses-and-international-lakes-helsinki-1.

1992. “Convention on the Transboundary Effects of Industrial Accidents.” UN Treaty Collection. Accessed August 23, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XX VII-6&chapter=27&clang=_en.

Econews. 2018. Հիմա մենք պետք է փոխհատուցենք անտառին, քանի որ այն մեզ փրկել է. Այսեր Ղազարյան (տեսանյութ) [Now We Have to Compensate for the Forest Because it Has Saved Us. Aster Ghazaryan (Video)]. Accessed August 21, 2018. https://econews.am/?p=10230&l=am.

Environmental Impact Monitoring and Information Center. 2017. Մակերևութային ջրեր [Surface Waters]. Accessed August 22, 2018. http://old.armmonitoring.am/index.php?page_name=5.

Environmental Justice Atlas. 2017. Tuzluca Dam, Turkey. Accessed August 21, 2018. https://ejatlas.org/conflict/tuzluca-dam-turkey.

1991. “ESPOO Convention.” UN Economic Commission for Europe. Accessed November 25, 2018. https://www.unece.org/environmentalpolicy/conventions/environmental-assessment/about-us/espooconvention/enveiaeia/more.html.

EU Neighbours. 2016. European Union Water Initiative Plus for the Eastern Partnership (EUWI+4 EaP). Accessed August 23, 2018. https://www.euneighbours.eu/en/east/stay-informed/projects/europeanunion-water-initiative-plus-eastern-partnership-euwi-4-eap.

European Commission. 2016. Environment. Eastern Partnership. Accessed November 25, 2018. http://ec.europa.eu/environment/international_issues/eastneighbours_en.ht m.

European Union Water Initiative. 2012. Strengthening the Economic and Financial Dimension of Integrated Water Resources Management in Azerbaijan, Georgia and Armenia. Accessed November 25, 2018. https://www.oecd.org/env/outreach/Kura%20EIs%20TWC.pdf.

—. 2016. Water Policy Reforms in Eastern Europe, the Caucasus and Central Asia. Accessed November 25, 2018. https://www.oecd.org/env/outreach/EUWI%20Report%20layout%20English _W_Foreword_Edits_newPics_13.09.2016%20WEB.pdf.

Euwipluseast. n.d. The Kura-Aras River Basin. Accessed November 25, 2018. http://www.euwipluseast.eu/en/about/river-bassin/kura.

Ewing, Amy. 2010. Water Quality and Public Health Monitoring of Surface Waters in the Kura-Araks River Basin of Armenia, Azerbaijan, and Georgia. Accessed November 25, 2018. http://digitalrepository.unm.edu/wr_sp/144.

Expert Club. 2011. ცხინვალში დატბორვის ეშინიათ [There is a Fear for Flooding in Tskhinvali]. Accessed November 25, 2018. http://eng.expertclub.ge/portal/cnid__8474/alias__Expertclub/lang__kaGE/tabid__2546/default.aspx.

Foundation for Democracy and Sustainable Development. n.d. Aarhus Convention – Access to Environmental Information, Public Participation, and Justice. Accessed November 25, 2018. http://www.fdsd.org/ideas/aarhusconvention-46-countries-and-the-eu/.

Gabrielyan, Armine, Gayane Shahnazaryan, and Seyran Minasyan. 2018. Distribution and Identification of Sources of Heavy Metals in the Voghji River Basin Impacted by Mining Activities (Armenia). Accessed August 22, 2018. https://www.hindawi.com/journals/jchem/2018/7172426/.

Garb, Paula, and John M. Whitely. 2001. “Reflections of Water: New Approaches on Transboundary Conflicts and Cooperation.” The MIT Press.

Georgian Broadcaster. 2018. რა ვითარებაა ენგურჰესზე და რა გზით მიეწოდება ელექტროენერგია
მოსახლეობას [What is the Situation on the Enguri Hydroelectric Power Plant and in What Ways Electricity is Provided to the Population]. Accessed November 25, 2018. https://www.youtube.com/watch?v=Q1Y3bx_q398.

Geoworld. 2011. Engurhesi Goes Bankrupt. Accessed November 25, 2018. http://geworld.ge/en/1836/.

Government of Armenia. 2011. Որոշում 27 հունվարի 2011 թվականի N 75-Ն [Decision N75-N of January 27, 2011]. January 27. Accessed August 22, 2018. http://www.arlis.am/DocumentView.aspx?docID=65705.

Grigoryan, Hasmik. 2013. Թուրքիան Արաքս գետի վրա ևս մեկ ջրամբար կկառուցի [Turkey to Build Another Reservoir on the River Araks]. July 17. Accessed August 22, 2018. https://www.azatutyun.am/a/25019554.html.

Handl, Günther. 2012. Declaration of the United Nations Conference on the Human Environment and Rio Declaration on Environment and Development. Accessed November 25, 2018. http://legal.un.org/avl/ha/dunche/dunche.html.

Huseynov, Tabib, and Tevan Poghosyan. 2012. Putting People First: Reducing Frontline Tensions in Armenia and Azerbaijan, Nagorny Karabakh. Accessed November 25, 2018. https://www.saferworld.org.uk/downloads/pubdocs/Putting%20people%20 first.pdf.

International Hydrological Program Association Report. 2013. River Basin Management Plan for Central Kura Pilot Basin District: Agstafachay, Tovuzchay, Shamkirchay and Ganjachay River Basins. Accessed November 25, 2018. http://blacksea-riverbasins.net/sites/default/files/GanjaGazakh%20%20RBMP%20%20F%C4%B0NAL.pdf.

n.d. “Introduction. About the UNECE Water Convention.” UN Economic Commission for Europe. Accessed November 25, 2018. https://www.unece.org/env/water/text/text.html.

Ivanova, Maria, and Natalia Escobar-Pemberthy. 2017. Integrating Development with Environmental Protection. Accessed November 25, 2018. https://www.sustainablegoals.org.uk/integrating-development-withenvironmental-protection/.

Jensen, David, Peter Whitten, Ilona Coyle, Carl Bruch, Mohammad Aslami, and Gwen Brown. 2013. Assessing and Restoring Natural Resources in Post-Conflict Peacebuilding. Accessed November 25, 2018. https://postconflict.unep.ch/publications/UNEP_ECP_PBR02_assessing.pdf.

Karsmanset. 2018. Kars Barajı yılda 215 milyon TL tarımsal fayda sağlayacak [Kars Dam Will Benefit 215 Million TL Annually]. June 19. Accessed August 21, 2018. http://www.karsmanset.com/haber/kars-baraji-yilda-215-milyon-tltarimsal-fayda-saglayacak-44474.htm.

Kerres, Martin. 2010. Adaptation to Climate Change in the Kura-Aras River Basin. September. Accessed August 21, 2018. https://iwlearn.net/resolveuid/166c61b7bbfc4def7dffa12d5102d4b3.

Kokaia, Lana. 2017. დაწესდება თუ არა შეზღუდვები აფხაზეთისთვის ელექტროენერგიის მიწოდებაზე [Will Supply of Electricity to Abkhazia Be Restricted?]. Accessed November 25, 2018. http://www.kutaisipost.ge/statiebi/sazogadoeba/article/6337-datsesdebathu-ara-shezghudvebi-afkhazethisthvis-eleqtroenergiis-mitsodebaze.

Leonardelli, Irene. 2016. Environmental Migration and Displacement in Azerbaijan: Highlighting the Need for Research and Policies. Accessed November 25, 2018. https://publications.iom.int/system/files/pdf/policy_brief_vol2_issue4_en.pd f.

Leylekian, Laurent. 2016. “The Sarsang Reservoir in Upper Karabakh: Politicization of an Environmental Challenge in the Framework of a Territorial Dispute.” Water Policy 445-462.

Liakhov, Peter, and Knar Khudoyan. 2018. How Citizens Battling a Controversial Gold Mining Project are Testing Armenia’s New Democracy. August 7. Accessed August 22, 2018. https://www.opendemocracy.net/od-russia/peter-liakhovknar-khudoyan/citizens-battling-a-controversial-gold-mining-projectamulsar-armenia.

Mardiste, Peep, Alexander Martoussevitch, Iulia Trombitcaia, Bo Libert, and Xavier Leflaive. 2014. Integrated Water Resources Management in Eastern Europe, the Caucasus and Central Asia. Accessed November 25, 2018. http://www.unece.org/fileadmin/DAM/env/water/publications/NPD_IWR M_study/ECE_MP.WAT_44_en.pdf.

Margvelashvili, Murman. 2017. ენგურჰესი დააფხაზეთის ენერგომოხმარება – ენერგეტიკული და ეროვნული უსაფრთხოების გამოწვევა [The Enguri HPP and Energy Consumption of Abkhazia – The Energy and National Security Challenge]. Accessed November 25, 2018. http://liberali.ge/articles/view/33116/engurhesi-da-afkhazetisenergomokhmareba–energetikuli-da-erovnuli-usafrtkhoebis-gamotsveva.

Markovic, Milica. 2015. Inhabitants of Frontier Regions of Azerbaijan are Deliberately Deprived of Water. Accessed November 25, 2018. http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTMLen.asp?fileid=22290&lang=en.

Meydan TV. 2016. Can a Water Reservoir Help Resolve the Karabakh Conflict? Accessed November 25, 2018. https://www.meydan.tv/en/site/society/12925/Can-a-Water-Reservoir-HelpResolve-the-Karabakh-Conflict.htm.

Minasyan, Seyran. 2015. Շնող գետի ջրերի որակի դինամիկան 2009-2015թթ. ընթացքում [Shnogh River Water Quality Dynamics in 2009-2015]. Accessed August 22, 2018. http://aarhus.am/Expert_2015/Seyran_Analiz%20situation%20Shnogh%20W ater.pdf.

Mkrtchyan, Marianna. 2016. White House Officially Replies to Azerbaijani Petition on Nagorno-Karabakh and Sarsang Dam. Accessed November 25, 2018. http://arminfo.info/index.cfm?objectid=D1512BF0-313E-11E6A02B0EB7C0D21663.

Mustafaev, Islam, and Eltaj Yuzbashov. 2001. Air Pollution in Oil Industry of Azerbaijan. Accessed November 25, 2018. https://www.witpress.com/Secure/elibrary/papers/ECO01/ECO01068FU.pdf

National Environmental Agency. 2017. გარემოს ეროვნული სააგენტოს წლიური ანგარიში [Annual Report of the National Environmental Agency]. Accessed November 25, 2018. http://eiec.gov.ge/თემები/Water/Documents/Report/წყლის-წელიწდეული2016.aspx.

National Statistics Office of Georgia. 2017. Survey of Water Supply Enterprises (2017). Accessed November 27, 2018. http://geostat.ge/index.php?action=page&p_id=23&lang=eng.

Nikoghosyan, Alina. 2018. Թեղուտ ․ բնապահպանական, իրավական և տնտեսական կոլապս [Teghout. Environmental, Legal and Economic Collapse]. March 14. Accessed August 23, 2018. https://www.civilnet.am/news/2018/03/14/Թեղուտ․-բնապահպանականիրավական-և-տնտեսական-կոլապս/331635.

North Atlantic Treaty Organization. 2011. Monitoring River Quality in the Southern Caucasus – A Joint NATO-OSCE Science for Peace project. Accessed November 25, 2018. https://www.nato.int/issues/science-environmentalsecurity/projects/1/index.html.

O’Hara, Sarah. 2000. “Lessons from the Past: Water Management in Central Asia.” Water Policy.

Paremuzyan, Larisa. 2014. Մադան գետակի ավազանը բնության համար վտանգավոր գոտի է [The Basin of River Madan is a Dangerous Zone for Nature]. April 22. Accessed August 23, 2018. http://hetq.am/arm/news/54156/madan-getaki-avazany-bnutyan-hamarvtangavor-goti-e.html/.

Poghosyan, Christine, Nurgul Novruz, and Oksana Musaelyan. 2016. Water Politics Angers Armenia. Accessed November 25, 2018. https://iwpr.net/global-voices/water-politics-angers-armenia.

Rashid, Shirinov. 2017. Official: Armenia Uses Water as Means of Environmental Terror. Accessed November 25, 2018. https://www.azernews.az/aggression/116479.html.

Regional Environmental Center for the Caucasus. 2011. Europe’s Environment: An Assessment of Assessments for the South Caucasus Region. Accessed November 25, 2018. https://www.unece.org/fileadmin/DAM/env/documents/2011/ece/12th_sessi on/second/Caucasus.AoA.En.pdf.

1972. “Report of the United Nations Conference on the Human Environment.” UN. Accessed July 17, 2018. http://www.un-documents.net/aconf4814r1.pdf.

2002. “Report of the World Summit on Sustainable Development.” UN. Accessed July 20, 2018. http://www.un-documents.net/aconf199-20.pdf.

Rivers Without Boundaries. 2013. Save the Aras River Bird Paradise. December 1. Accessed August 21, 2018. https://www.transrivers.org/2013/1033/.

Samaan, Andrew Watson. 2011. Enforcement of International Environmental Treaties: At Analysis. Accessed November 25, 2018. https://ir.lawnet.fordham.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1352&context=elr.

Schulz, Anna. 2014. UN Watercourses Convention to Enter into Force Following 35th Ratification. May 22. Accessed November 25, 2018. http://sdg.iisd.org/news/un-watercourses-convention-to-enter-into-forcefollowing-35th-ratification/.

2003. “Status of Protocol on SEA.” UN Treaty Collection. Accessed November 25, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XX VII-4-b&chapter=27&lang=en.

1998. “Status of the Aarhus Convention.” UN Treaty Collection. Accessed November 25, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=IND&mtdsg_no=XXVII13&chapter=27&clang=_en.

1991. “Status of the ESPOO Convention.” UN Treaty Collection. Accessed November 25, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XX VII-4&chapter=27&lang=en.

Status of the Protocol to Aarhus Convention. 2003. United Nations Treaty Collection. Accessed November 28, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=IND&mtdsg_no=XXVII13-a&chapter=27&clang=_en.

1992. “Status of the Water Convention.” UN Treaty Collection. Accessed November 25, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XX VII-5&chapter=27&clang=_en.

1999. “Status of Water and Health Protocol.” UN Treaty Collection. Accessed November 25, 2018. https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=XX VII-5-a&chapter=27&clang=_en.

2017. “Subregional Cooperation and Capacity-Building.” UN Economic Commission for Europe. Accessed November 25, 2018. http://www.unece.org/environmental-policy/conventions/environmentalassessment/areas-of-work/workplan-activities/subregional-cooperationand-capacity-building.html.

2018. “Teghout CJSC Confessed: Teghout Tailing Dump Sustainability Indicators Don’t Comply with Armenian Legislative and International Highest Criteria.” Ecolur. Accessed August 22, 2018. https://ecolur.org/en/news/mining/teghout-cjsc-confessed-teghout-tailingdump-sustainability-indicators-dont-comply-with-armenian-legislativeand-international-highest-criteria/10254/.

2018. “Teghout Tailing Dump Tails Flowing into Shnogh and Debed Rivers: Inspection Following Alarm Signal.” Ecolur. Accessed August 22, 2018. https://ecolur.org/en/news/mining/teghout-tailing-dump-tails-flowing-intoshmogh-and-debed-rivers-inspection-following-alarm-signal/9839/.

1992. “UN Conference on Environment and Development.” UN. Accessed July 18, 2018. http://www.un-documents.net/rio-dec.htm.

UN Environmental Program. 2002. Caucasus Environmental Outlook. Accessed November 25, 2018. https://wedocs.unep.org/bitstream/handle/20.500.11822/9598/Caucas_Enviro nment_Outlook.pdf?sequence=3&isAllowed=y.

UN Environmental Programme. 2014. Enforcement of Environmental Law: Good Practices from Africa, Central Asia, ASEAN Countries and China. Accessed November 25, 2018. https://wedocs.unep.org/bitstream/handle/20.500.11822/9968/enforcementenvironmental-laws.pdf?sequence=1&isAllowed=y.

UN Food and Agriculture Organization. 2009. Kura Araks Basin. Accessed August 20, 2018. http://www.fao.org/nr/water/aquastat/basins/kuraaraks/index.stm.

UN Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights. 1966. International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights. Accessed August 23, 2018. https://www.ohchr.org/en/professionalinterest/pages/cescr.aspx.

UN Sustainable Development Goals Knowledge Platform. 2016. United Nations Environment Assembly of UNEP. Accessed November 25, 2018. https://sustainabledevelopment.un.org/index.php?page=view&type=30022& nr=243&menu=3170.

UN Water Activity Information System. 2007. Kura-Aras River Basin Transboundary Diagnostic Analysis. Accessed August 21, 2018. http://www.ais.unwater.org/ais/aiscm/getprojectdoc.php?docid=771.

US Agency for International Development. 2011. Water and Development Strategy. Accessed November 25, 2018. https://www.usaid.gov/sites/default/files/documents/1865/USAID_Water_St rategy_3.pdf.

Vogel, Birgit, Matanat Avazova, Farda Imanova, and Elina Bakradze. 2017. “Historic Water Use, Projected Water Demand and Water Status in the Kura River Basin.”

n.d. “Water Convention.” UN Economic Commission for Europe. Accessed November 25, 2018. http://www.unece.org/env/water/pdf/watercon.pdf.

Yildiz, Dursun. 2017. Transboundary Rivers and Water Diplomacy in the South Caucasus. Accessed November 25, 2018. https://www.academia.edu/32785616/Transboundary_Rivers_and_Water_D iplomacy_in_the_South_Caucasus.

2010. “Ողջի գետի աղտոտումն ու լեռնահանքային արդյունաբերությունը` փորձագիտական գնահատական [Voghji River Pollution and Mining Industry – Expert Evaluation].” Ecolur. Accessed August 22, 2018. http://www.ecolur.org/hy/news/water/voghji-river-pollution-and-miningindustry-expert-judgment/871/.

Сноски

[1] Мы рассматриваем экологические проблемы и конфликты в Турции исключительно в контексте отношений данной страны с регионом Южного Кавказа.
[2] Есть несколько стадий присоединения к конвенции – подписание, ратификация или вступление (в этой статье мы говорим о двух последних стадиях как о «присоединении») Другие термины – «принятие» и «подтверждение» также используются исследователями вместо «ратификации» и «вступления».
[3] Обзор доклада, подготовленного Региональным центром по защите окружающей среды на Кавказе при поддержке UNECE (Regional Environmental Center for the Caucasus 2011) показывает, что многочисленные региональные проекты, которые внедрялись на Южном Кавказе, включали три страны или же делали их участницами больших проектов, которые покрывали все постсоветское пространство. Это значит, что Иран и Турция не являются участниками этих проектов.
[4] На Азербайджанском – Серсэндж.
[5] На момент написания данной статьи, компания перешла на другой веб-сайт и данный файл больше не доступен для цитирования.
[6] В Армении были приняты решения правительства, которые уточняют классификацию качества воды в реках (Government of Armenia 2011).В Армении были приняты решения правительства, которые уточняют классификацию качества воды в реках (Government of Armenia 2011).

Оставьте Комментарий

Что вы думаете по этому поводу?

Комментарии

WHAT ABOUT THE ENVIRONMENT IN KARABAKH? – Türkiye Enerji Stratejileri ve Politikaları Araştırma Merkezi

12 Nov 2022

[…] ⦁ Jeyhun Veliyev, Sofya Manukyan, Tsira Gvasalia, The Environment, Human Rights, and Conflicts in the South Caucasus and Turkey։ Transboundary Water Cooperation as a Mean to Conflict Transformation, 10 Jan 2019, https://caucasusedition.net/the-environment-human-rights-and-conflicts-in-the-south-caucasus-and-tu… […]

Peace parks as a transboundary approach to conservation

8 Aug 2022

[…] problems of the local communities, but rather use this issue as a means to win on political terms by labeling the other as an aggressor or as non-cooperative,” according to a study published in the Journal of Conflict […]

Perspectives | Don’t water it down: The role of water security in the Armenia-Azerbaijan war - Yerepouni Daily News

23 Dec 2021

[…] unlike Armenia, Azerbaijan depends on the lower Kura-Aras for 70 percent of its drinking water. More generally, the country receives […]

The Scotfree | Perspectives | Don’t water it down: The role of water security in the Armenia-Azerbaijan war

23 Dec 2021

[…] unlike Armenia, Azerbaijan depends on the lower Kura-Aras for 70 percent of its drinking water. More generally, the country receives […]